Предлагаем вам отрывки из интервью за 2003 год с Геннадием Степановичем Марьевым (из книги Андрея Безденежных «Симбирский контекст. Частная жизнь»). Источник: сайт литературного клуба «Первая роса»

Андрей Безденежных

Геннадий Степанович Марьев

Справка:

53 года (по состоянию на 2003 год – прим.портала). Родился в деревне Степановка Сурского района.
Как говорит Марьев: «Я всю жизнь в молоке». В 1969 году окончил Сурский молочный техникум. Работал на Сурском маслосырзаводе, возглавлял молочный комбинат в Чувашии. С 1989 года – директор гормолзавода №1 (ныне его должность называется – генеральный директор ОАО «Милан»).
В 2003-м году заводу исполняется 30 лет. Любопытно, что за первые 15 лет существования завода на нем сменилось 8 руководителей. Последние 14 лет заводом бессменно руководит Марьев.

– Геннадий Степанович, в каком состоянии Вы приняли завод?

– Тогда мы ещё жили в Советском Союзе. Перерабатывали много сырья и сдавали продукцию городу более 300 тонн в сутки. Оборудование было изношенным и устаревшим, так что сразу же пришлось заниматься реконструкцией. В течении 90-91 годов мы поменяли всё старое оборудование. Поставили новые шведские пастеризационные установки, поставили линии розлива, творожные линии. За два года мы смонтировали 9 новых линий и только тогда нормально вздохнули. Стали работать более устойчиво, перешли с круглосуточной работы на работу в две смены. Продукция стала качественнее, мы стали работать без нервотрёпки. Но тут пришел 1991 год… Тогда сами помните, что произошло. Цены отпустили. Цена на молокопродукты резко возросла, и покупать их стали, соответственно, во много раз меньше. Если, к примеру, раньше мы сметану реализовывали 40 тонн в сутки, то потом реализация упала до двух-трёх тонн. Молока делали сто с лишним тонн, а стали 15-20. То же касается и остальных молочных продуктов.

– Не было ли у Вас в тот момент настроения всё бросить?

– Такого настроения не было. Дело в том, что первые года четыре наша область по сравнению с другими ещё неплохо выглядела. За счет так называемого «мягкого» вхождения в рынок. У нас было изобилие молока и низкие цены. Но потом эта дешевизна стала выходить нам боком. Почему? Потому что за произведенную продукцию нам не платили! Каждый вечер у Горячева устраивалось совещание, на которое приходили мы – переработчики, наши поставщики из сельских районов и продавцы готовой продукции. И там сельчан обязывали бесплатно передать нам надоенное молоко, нас – так же бесплатно его переработать и отдать продавцу. Продавцы торговали молоком с горожанами, а деньги отдавали, опять же, Горячеву, который единолично решал, как ими распорядиться. Пускал на выплату зарплат бюджетникам и так далее.

В результате без денег «загибалось» и село и мы. Все были друг другу должны гигантские суммы. И эти суммы не возвращены до сих пор… Чтобы хоть как-то существовать, нам пришлось организовать торговый дом (несколько магазинов по реализации нашей продукции), чтобы платить зарплату работникам, чтобы что-то купить. На модернизацию процесса переработки денег, конечно, уже не было…
Это было очень тяжёлое время. Например, заканчивалась плёнка для пакетов. Набрали по сусекам мизерную сумму и скорее в Москву за этой плёнкой. Купили полторы тонны – ещё неделю проработали.

– А что, власть не помогала?

– После 1996 года Горячев просто развёл руками: «Рынок…» и перестал помогать. До 1996 года он лично рулил абсолютно всем. А после – бросил на произвол судьбы со всеми накопленными долгами. Ситуация была очень сложная. К 1996-му году при такой системе торговля задолжала нам 10 миллиардов рублей (это около 40 миллионов рублей «современными» деньгами)! Некоторые торговые предприятия, правда, потом вернули долги. Но большая часть просто объявила о своем банкротстве! Например, муниципальное предприятие «Полёт», которое так и осталось нам должно 450 миллионов «старыми».

– И чем все это закончилось?

– Чем, чем… Когда иногда на совещаниях встречаюсь со своими коллегами из других городов, вижу следствие той политики «мягкого» вхождения в рынок, которая была при прежней обладминистрации. Да, не спорю, первые года мы хорошо смотрелись по отношению к другим регионам, в которых село сразу же пустили в вольное плавание – забили коров, насоздавали мини-цеха. У нас этот развал притормаживали. В результате мы вошли в рынок намного позже других. И когда теперь многие регионы уже живут более-менее нормально, мы все еще осмысливаем, что нужно жить иначе. Пример? Поголовье коров за последние годы в нашей стране уменьшилось втрое. И если раньше коровы в основном были совхозными, то теперь – в частных руках. Так вот, в других регионах уже давно налажено взаимодействие с частниками – молокозаводы закупают молоко у них по цене, которая выгодна всем. У нас же это только начинает зарождаться.

– Но рыночные отношения предполагают конкуренцию. Не мешают ли вам производители из той же Самары?

– Ну во-первых, Самара нам точно не конкурент. О самарской продукции говорят, потому что она стерилизованная, может стоять на прилавках до 3-4-х месяцев. Вот она и стоит. Как таковой объём продаж самарских молокопродуктов невелик. Конкуренцию нам сейчас составляют продукты саранского, чебоксарского и пензенского молокозаводов.

Но, я вам скажу, что и в конкуренции есть свои плюсы. Мы находим методы для противостояния «молочной интервенции» соседей. Например, приобретаем собственные сельские хозяйства. У нас около 30 магазинов, 50 автомобилей. Мы владеем, так сказать, всем циклом производства и доведения до потребителя молочной продукции. В результате мы становимся более дешевыми, а значит, и более конкурентоспособными. Все наши взаимоотношения и с покупателями, и с поставщиками уже такие, какими им положено быть в рыночных отношениях. Идут нормальные финансовые потоки. Второй раз за время моего управления мы работаем без убытков! И вот вам результат. Сейчас в городе реализовывается около 100 тонн молокопродукции в день. 30 процентов из них делает АО «Милан»!

– Кстати, а почему Вы выбрали такое название – «Милан»?

– В 1993-м, когда начали создаваться акционерные общества на территории города, было два молокозавода. Первым акционировался гормолокозавод № 2, что расположен на улице Можайского. Они взяли себе название «Молочный завод». Ну а что нам было делать? Сели со своими замами и стали думать. Молоко по-английски «милк». От этого слова взяли «мил», ну а чтобы было красиво, добавили «ан». Так и получилось – АО «Милан».

– Один из показателей благополучия предприятия – текучка кадров. Как у вас обстоят дела с этим?

– С 1992 года, когда работать стало негде, текучка кадров у нас практически прекратилась. Почему? Потому что за эти годы мы только дважды на месяц задерживали зарплату! Как бы тяжело ни было, но зарплату мы старались выдавать вовремя.

– Каково Ваше взаимодействие с нынешней областной властью? Что она должна сделать, чтобы нам жилось лучше?

– Прежняя власть и нынешняя отличаются как небо от земли. Нынешняя говорит: если можешь – работай и зарабатывай! И никакого диктата. Ну а что нужно делать, чтобы всем жилось лучше… Власть нужна для того, чтобы абсолютно всем создать условия для нормальной работы! Ведь для чего человек приходит к власти? Для того, чтобы люди начали лучше жить! Хотя бы на чуть-чуть!

Мне кажется, что сейчас начинается волна подъема. Даже если судить по нашему заводу. Я думаю, выкарабкаемся! Русский народ ничем не хуже и не менее трудолюбивый, чем те же немцы! Главное – правильное управление Россией, областью, предприятием. Нормальный человек (а таковых большинство) по натуре устроен так, чтобы стремиться к хорошей жизни! И при правильном руководстве он ее достигнет.

– У каждого своя правда. В чем Ваша правда?

– Правда, она вообще должна быть правдой. Но за эту правду порой приходится получать синяки и шишки. У нас же не любят слушать правду. А я не могу ее не говорить! Поэтому часто попадал в немилость к прежнему областному руководству. Когда молчишь, вроде как все ничего, а как скажешь, так сразу же «фас» на тебя. Я старался никогда не кривить душой и всегда делать так, как должно быть, а не так, как кому-то хочется. Иногда меня по году не допускали в кабинет к Горячеву, а иногда я ходил туда по три раза в неделю. Все зависело от того, как он воспринимал мою правду.

– Например?

– Ну вот однажды мы столкнулись с ним по поводу выплаты зарплаты моим работникам. На совещании в администрации он меня спрашивает: «Какое у тебя отставание по зарплате?» Я говорю: «У меня нет отставания по зарплате». Он: «Как, нет?! У всех – по полгода, а у тебя нет?! Сделай отставание два месяца!». Я говорю: «Я не буду этого делать!» Он: «Хочешь быть добреньким?» Я: «Добреньким никогда не был. Я хочу быть добрым. Меня отец научил быть добрым с людьми, и Вы меня уже не переучите». Так я в очередной раз впал в немилость.

– А эти два месяца задержки зарплаты имели какой-то производственный смысл?

– Нет, конечно! Просто зарплату за эти два месяца он хотел куда-то еще направить, заткнуть очередную дырку.

– Что важное Вы оставите на этой земле после себя?

– За 14 лет работы здесь я создал настоящий коллектив, как это сейчас говорят – команду. Я сейчас могу в любое время спокойно уйти в отпуск и буду уверен, что без меня ничего плохого не случится, что все вопросы грамотно решат мои заместители. За эти годы мы создали при заводе большой автопарк, обеспечивающий наши нужды. Мы построили 80-квартирный дом для своих работников. Это, наверное, был один из последних домов, в котором квартиры раздавались бесплатно! Да много еще чего сделали за эти годы. А сколько еще предстоит! В 2003-м собираемся закупить собственные холодильные установки, чтобы не зависеть от других предприятий. Нужно достроить цех по переработке сухой сыворотки. Мне еще до пенсии далеко, так что я думаю, что это будет сделано.

– Что для Вас родина, Ульяновск, Ульяновская область? Никогда не хотели отсюда уехать?

– А я уезжал! Восемь с лишним лет работал в Чувашии! Там я сформировался как директор. Но на родину все равно тянет. Родные места и есть родные места. Когда приезжаю в свою родную деревеньку, в которой прожил первые 10 лет жизни и которая ныне умерла (на ее месте только заброшенные сады), сердце не на месте. Это – самое дорогое для меня место на земле.

– Что для Вас самое главное в жизни?

– У меня, как и у каждого нормального человека, есть жена, трое детей. Жена и один сын – тоже специалисты-молочники. Наверное, нельзя сказать, что главнее в жизни – семья или работа. Но чтобы твоя семья нормально жила, приходится главным делать работу, уделять работе больше времени, чем своей семье.

– Чего Вам не хватает в жизни?

– …Я в жизни повидал многое, и сказать, что чего-то мне не хватает не могу. Есть такое высказывание: «у каждого человека есть своя ниша». Так вот, моя ниша – директор гормолокозавода. Не больше и не меньше. Если мне сейчас скажут: «Иди мэром города!», я не пойду. Зачем я буду себя на ней насиловать? Я и там ничего полезного не сделаю, и здесь уже ничего не смогу! Каждый должен занимать свою нишу! Очень многие деятели, стоящие у власти, совершают столько ошибок только потому, что находятся не на своем месте. А пошли они во власть только из собственного тщеславия.

Впечатления от встречи:
Геннадий Степанович встретил меня очень радушно. Общение было открытым и приятным. Однако когда пришло время второй встречи – согласования интервью – его отношение изменилось. Секретарша под всеми возможными предлогами «отфутболивала на завтра». Пришлось наносить «внезапный визит» безо всяких предупреждений. Услышав мой звонок из проходной, Геннадий Степанович попытался было снова отказаться от встречи, но потом, видимо, вошел в мое положение (ОАО «Милан» находится на самом выезде из города – в «дальней» Киндяковке, и даже на маршрутке добираться сюда минут сорок) и уделил несколько минут.
По слухам, причина этого была в том, что после первой встречи кто-то порекомендовал ему не общаться с журналистом. Ответ на вопрос «кто» и «почему» так и остался не проясненным…

В следующую пятницу читайте интервью с депутатом Законодательного собрания области и “пивным королем” 11-летней выдержки.