Журналист Ольга Ронжина продолжает рассказ о путешествиях эконом-класса. Итак, часть III. Израиль, Иерусалим.

Израиль встречал фастфудом
В Иерусалим можно попасть несколькими путями. Во-первых, просто взять туда тур на несколько дней. Но это получается не очень экономично: средненькая путевка – от 1000 долларов.
Во-вторых, самый дешевый вариант: купить автобусный тур на один день из египетского курортного городка Таба, расположенного на границе с Израилем. Это обойдется примерно в $100, а если повезет с какой-нибудь акцией, то и $65. Но если у вас нет настроения ехать в Египет, остается третий путь: одно- или двухдневное авиапутешествие в Израиль из Турции.
Я выбрала этот, промежуточный, с точки зрения цены, вариант. На один день. Около 300 долларов. Вылет – под утро из аэропорта Антальи. Продолжительность полета – чуть больше часа.
На Израильских авиалиниях работают люди, скажем так, тоже сильно экономные: в самолете не кормят, напитки – платные. Соседи рискнули взять две чашечки кофе – отдали 16 долларов.
В единственный на весь Израиль аэропорт “Бен-Гурион”, названный в честь первого премьер-министра страны Давида Бен-Гуриона, мы прибыли на рассвете. А дальше – все, как по маслу. Быстро разместились в автобусах, познакомились с экскурсоводом Борисом и, не мешкая, взяли курс на столицу. Кстати, “Бен-Гурион” такой огромный, что мы (на хорошей автобусной скорости!) выехали за его территорию только минут через десять.
Сделали небольшую остановку около какой-то кафешки – получили по фастфуду: по целому батону, набитому ветчиной и овощами. За раз столько слопать невозможно. “Пожалуйста, позавтракайте! – уговаривал Борис. – Мы знаем, что через час туристы становятся такими голодными, что им не до экскурсий”. Еще дали по бутылке воды (это самая большая ценность в пустыне!) и яркие желтые бейсболки – тоже вещь незаменимая: группу сразу видно в толпе туристов.
Перекусили. Помчались. Борис в автобусе раздает всем по два отпечатанных бланка. На первом мы пишем имена родных и близких – эти списки можно будет подать в храме Гроба Господня за здравие. На втором бланке – соответственно, за упокой. Эк у них все предусмотрено! (Дороги здесь такие ровные, что пиши хоть роман – рука не дрогнет.) Для обращений к Господу, которые люди вкладывают между камнями Стены Плача, фирменные бланки не требуются – просьбу можно написать на любой бумаге. У меня эти записочки уже готовы. Я, как посоветовали в Бельдиби, написала их на узеньких полосках и скатала в рулончики, чтобы они не выпали на землю.
“Ерушалаим – сердце мое!..” – так звучит строчка из 136-го (в еврейской традиции – 137-го) псалма в переложении Юлия Кима. Мелодию написал Владимир Дашкевич, автор музыки к “Шерлоку Холмсу”. А исполнила ее первый раз Елена Камбурова несколько лет назад. И хотя по происхождению я к Израилю никакого отношения не имею, очень долго была под впечатлением этой песни – такие пронзительные слова редко услышишь.
Но, честно говоря, я так и не поняла, как в древнем Иерусалиме все устроено. Несколько раз разглядывала фотографии, привезенные друзьями. Внимательно разглядывала, слушала пояснения. А картинка так и не сложилась. Где – храм? Где – Голгофа? Гора – во дворе храма, и ее можно увидеть? А вокруг – “живой” город? Или это что-то типа музея, для туристов?
Хватит гадать. Этого, наверное, не только я не понимаю. Вот и разберемся скоро!

Иерусалим. В иконной лавке.

Двор и портал храма Гроба Господня с Недвижимой лестницей и часовней-Приделом Деления Риз Господних.

Виа Долороса

Слева – стены Древнего Иерусалима. Справа – за хитрой автотранспортной развязкой, пролегающей метров на десять ниже нашей площадки, – современный город. Но гид не дает нам полюбоваться панорамой столицы, торопит, подгоняет.
Мы входим в Древний город через Яффские ворота. Когда-то паломники прибывали на кораблях в порт Яффо. От моря до Иерусалима, расположенного на высоте до 840 метров, было три дня пути – пешком или на ослике…
Торговые точки еще закрыты. По улицам-тоннелям доходим до иконной лавки. Русская женщина рассказывает, какую икону купить для того, чтобы в семье был мир, какую – чтобы все были здоровы… Я выбираю маленькую иконку Иерусалимской Божией Матери – местную достопримечательность, связку свечей, а также деревянный паломнический крест. Борис объяснил: даже человек, не принадлежащий к христианской или иудейской вере, вправе носить такой крест, если он побывал как паломник в святых местах.
Выходим на широкую улицу. До храма Гроба Господня – метров сто. Это уже Виа Долороса (Долороза) – Путь Скорби – Крестный путь. Причем, практически его конец. Из 14 остановок (“станций”) Крестного пути осталось всего пять.
…Хорошо, что мы остановились на этом перекрестке! Позарез нужно несколько минут, чтобы привести в порядок расходившиеся нервы и разыгравшееся воображение. Только здесь стало понятно, как я волновалась все это время – с той минуты, как взяла путевку в Израиль. Всегда же волнуешься, когда давняя мечта начинает сбываться! Но сейчас я бы с удовольствием повернулась спиной к группе и отправилась по Виа Долороса к месту, где был когда-то дворец Пилата. А потом, никуда не торопять, с истинными паломниками двигалась бы, останавливаясь на каждой станции, которые теперь отмечены храмами и монастырями…

Интерьер храма. Внизу – Камень миропомазания.

Камень миропомазания.

Но надо идти с группой. Сейчас я увижу главный христианский храм (или все-таки вифлеемский храм Рождества Христова главнее?). Во всяком случае, один из самых великих храмов.
Чтобы рассмотреть здание полностью, а особенно увидеть его купола, надо подняться на какую-нибудь колокольню или на минарет, потому что храм со всех сторон плотно окружен строениями. Туристы видят только двор и портал храма. Двери уже открыты. Ежедневно эту миссию выполняет представитель древней мусульманской семьи (как лицо незаинтересованное), в которой из поколения в поколение по мужской линии передается эта привилегия. А хранятся ключи от храма в другой, также арабо-мусульманской, семье.
А вон и знаменитая Недвижимая лестница, установленная на втором этаже, на козырьке, под правым окном. Так и стоит она уже несколько веков. Традиция, однако. Поскольку храм поделен на приделы шести христианских конфессий: католической, православной, армянской, сирийской, коптской и эфиопской (а основные права владения и пользования святынями храма принадлежат Иерусалимскому патриархату), решения о ремонте или переделке любой мелочи они принимают только все вместе. Вместе, видимо, и решили лестницу не трогать: никому не мешает… Это я так нервно шучу про себя, чтобы снять напряжение. Но вообще-то, когда ты стоишь у финиша Крестного пути, тебе совершенно не до шуток.
Эта стеклянная часовенка в правом углу двора – не просто архитектурное украшение здания. Это – очередная остановка Виа Долороса, 10-я станция Разоблачения, или Придел Деления Риз Господних. Иисус шел на Голгофу в красных одеждах – так было принято. В этом месте стражники его раздели и, по традиции, поделили ризы между собой.
Когда входишь внутрь храма, первым делом следует приложиться к Камню миропомазания, который находится напротив портала и освещается лампадами. Их зажигают представители конфессий, допущенные в храм. Слева остается ротонда – пространство под главным куполом, где часовней (кувуклией, которую мы видим в пасхальных репортажах о схождении Благодатного огня) обозначена пещера Гроба Господня.

Мозаика над Камнем миропомазания.

Алтарь Прибития к кресту.

Страсти Христовы
Мы поворачиваем направо – к церкви Голгофы. Теперь все понятно. Нет отдельно храма, а отдельно – горы. Храм построен на самой Голгофе. И ее вершина находится на уровне второго этажа. Поднимаемся туда по крутой лесенке. Изнутри проходим Придел Деления Риз. Через несколько шагов – 11-я станция – Прибития к кресту. Над алтарем – потрясающая картина. На земле – уже распятый на кресте Иисус, рядом рыдает Мария Магдалина, над ними – Богородица в темных одеждах, неподвижно застыла в го́ре. А рядом (как говорил Высоцкий: “Плотники не мешкают…”) – еще не успевший подняться с колен, но вполне довольный тем, что хорошо выполнил свою работу, человек с молотком и гвоздями в руках. Их только четверо. Но кажется, что где-то рядом, за пределами изображения, беснующаяся толпа кричит “Распни его!..”

Распятие над Голгофой.

Ниша для поклонения на Голгофе.

Молча и сурово идет очередь туристов к месту казни Христа. Голгофа – под нашими ногами, под полом. Она отмечена серебряным распятием. А сама ниша для поклонения похожа (не могу подобрать другого сравнения) на камин. Нужно наклониться, встать на колени, не ударившись о верхнюю плоскость ниши, приложиться к иконе, которая там установлена, и быстро встать. Быстро не у всех получается: мрамор под коленями давно протерся и образовал углубления. Люди помогают друг другу, особенно старикам, подняться.
Распятие – 12-я остановка на Виа Долороса. 13-я – Снятие с креста. Она отмечена установленным в застекленной витрине изображением Девы Марии и дарами паломников. Это – католический алтарь.
После снятия с креста тело Спасителя отнесли на Камень миропомазания, умастили благовониями, завернули в плащаницу (как таковых гробов тогда не было) и положили в пещере. Римляне закрыли вход огромным камнем. Каменное ложе пещеры и было последней, 14-й остановкой на Пути Скорби Христа. Здесь и произошло чудесное Воскресение.

Адамова глава и титло от Понтия Пилата

Интерьер храма. Фото сделано от кувуклии. Голгофа там, где горит фонарь.

Каменная Сень – место, где во время казни стояли Богородица и друзья Христа.

Ко Гробу Господню мы подойдем чуть позже, а сейчас спускаемся к подножию Голгофы. В Святом Писании сказано, что праведный Ной некогда захоронил на Голгофе голову Адама. Как утверждает легенда, в миг смерти Христа произошло землетрясение, трещина расколола скалу Голгофы. И тогда кровь Спасителя потекла по этой трещине и попала на главу Адама. Тем самым были искуплены как грехи первого человека, так и грехи потомков Адама… Мы с детства воспринимаем как символ самоотречения мучительную смерть Сына Божиего на кресте во искупление грехов человеческих. Однако “прикладное значение” этого символа многим людям становится понятно лишь в храме Гроба Господня. И теперь, когда мы видим изображения распятия, на которых под ногами Христа есть череп – “глава Адама” – мы понимаем, о чем идет речь.
Здесь, у подножия Голгофы, есть Престол Адама. Над ним через стекло можно рассмотреть трещину в горе.
Если Престол Адама оставить по правую руку, то перед нами будет длинный коридор, уходящий под землю. Туристов туда не приглашают, но по коридору в обе стороны свободно ходят люди в одежде священников. Там находится храм Обретения Животворящего Креста. Его история связана с царицей Еленой, матерью римского исператора Константина I. Эти люди сыграли огромную роль в истории христианства. Став императором самой западной части Римской империи, Константин принял христианство. За ним приняла эту религию и его мать. Ей тогда было около 60-ти. А через 16 лет, в 326 году, она отправилась в паломническую поездку в Иерусалим, на поиски реликвий Страстей Христовых. Организованные царицей раскопки принесли блестящие результаты. Была обнаружена пещера, в которой, по преданию, похоронили Христа, а также найден Животворящий Крест, на котором был распят Спаситель, четыре гвоздя и титло с аббревиатурой на латыни: “INRI”. По-русски это значит: “Иисус назареянин – царь Иудейский”. В Евангелиях сказано, что такое титло написал и повесил на шею Христу сам Понтий Пилат. Мы видели эту надпись над головой распятого Иисуса на Голгофе.

Придел Главы Адама. За стеклом – трещина в скале.

Кувуклия под куполом ротонды.

Царица Елена после чудесных находок заложила над пещерой храм – он не сохранился в веках. Одновременно ею были произведены раскопки в Вифлееме. Там также началась постройка базилики. Освящен храм Гроба Господня был в присутствии Константина в 335 году, через пять лет после смерти царицы. Считается, что Елена основала еще несколько храмов. За ее подвижничество некоторые христианские церкви почитают Елену как святую в лике равноапостольной. В храме Гроба Господня есть еще одна церковь, посвященная святой Елене.

У гроба Господня
Настало время открыть вход в пещеру Гроба Господня. Мы встаем в очередь, огибающую кувуклию с трех сторон. Как красиво одеты люди! Мужчины – в светлых наглаженных рубашках. Русские женщины – в белых кружевных шарфах и нарядных платках. На головах зарубежных паломниц – такие интересные длинные шелковые покрывала светлых оттенков голубого, оранжевого, желтого. Лица у всех вдохновенные, как на Пасху. И вдруг в толпе запел хор – как раз те женщины, что были в покрывалах. На непонятном языке звучат религиозные песнопения. Стройно, красиво, возвышенно. Замечаю, что руководит ими мужчина с бородой в одежде священника. Но одеяние не могу рассмотреть подробнее – далеко. Думаю, что, наверное, это греки: священник привез свою общину поклониться Гробу Господню.

Руководитель греческого хора.

Украшения входа в Пещеру Гроба Господня.

Проходит минут 45. Потихоньку движемся. До входа в пещеру остается буквально метра четыре. Но люди стоят в несколько рядов… И тут толпа начинает прижимать меня к стене кувуклии. А поскольку часовня уже давным-давно потрескалась и ее пришлось стянуть швеллерами (металлическими полосами), толпа прижимает меня именно к тонкому ребру швеллера. Больно. Если предплечье не сломают, то синяк будет непременно. К тому же свободной рукой приходится защищать фотоаппарат, висящий на шее. Что делать? Поднять камеру над головой? Тогда меня точно сомнут и втиснут в этот треклятый (прости меня, Господи!) швеллер… Внутри появляются первые признаки паники. Кто же там так давит? А это тот самый сладкоголосый хор: и все артистки – в годах и в теле!
Журналистов малахольных не бывает, это я вам точно говорю: волка ноги кормят. Мы можем быть психами и умирать от инфарктов, но должны уметь носиться целый день без остановки. Поэтому я уже подумываю поднапрячь мускул и “подвинуть” зарубежных паломниц. Но их выручает хрупкая девушка из нашей группы. Она тихо говорит ближайшей женщине: “Пожалуйста, не надо так давить”. Может быть, та не поняла ни слова, но интонацию почувствовала и, словно проснувшись, огляделась (в храме же!) и отступила. За ней отступили, рассредоточившись, ее подруги.
У входа в пещеру стоит охрана: священники, немолодые, убеленные сединами, но, видимо, очень тренированные. В своем черном клобуке каждый выглядит на два с половиной метра ростом.
А отделка входа – глаз не отвести! Много очень высоких подсвечников (в церковном языке для таких есть особое слово – не могу сейчас вспомнить), каждый – произведение искусства. Над входом – икона “Вознесение”, под ней – изумительной работы медальоны, выполненные в технике финифти, с изображением апостолов и Вознесения Христова. Ниже – ряд лампад…
Фотографировать внутри нельзя. Но я успеваю сделать кадр. И хотя качество у него – не ахти, я им очень дорожу. Первое помещение пещеры – Придел Ангела. В его центре – камень, на котором сидел ангел, встретивший утром пришедших женщин и возвестивший, что Иисуса в пещере уже нет. Камень в Приделе Ангела, как и погребальное ложе, как и Камень миропомазания – все это накрыто мраморными плитами, чтобы не разрушилось. Второе помещение пещеры – совсем маленькое (еле втроем разминуться) и низкое. Заходишь, опускаешься на колени, прикладываешься к святыни, встаешь (если трудно – тебе помогут боевые братья в рясах), выходишь.

Пещера. На переднем плане – камень, на котором сидел ангел. На втором плане – вход в помещение Гроба Господня.

Для церкви Воскресенья Христова (Кафоликона) Николай I подарил серебряное паникадило. Но та ли это люстра?

Пока мы еще стояли в очереди на подходе к Гробу Господню, я задавалась вопросом: почему у охранников столько работы? Почему паломники там, в пещере, “застревают”? Ведь понимают, что за спиной – сотни людей… И вот что я потом поняла (только не сочтите меня человеком, с головой ушедшим в мистику и оттуда не вернувшимся – никогда этим не отличалась): то ли там “срабатывает” извечное человеческое ожидание чуда, то ли, действительно, там что-то происходит со временем. Я до сих пор не знаю, сколько я там пробыла, несколько секунд или целый час. Меня не поднимали и не выводили, как других, монахи-секьюрити, значит, я не задержалась слишком долго. Но в душе что-то произошло: то ли “нырнула” на 2 тысячи лет назад, то ли, наоборот, почувствовала небеса над собой… Тонкая материя, друзья мои! Но такое впечатление, что какое-то время меня здесь не было.

“Пуп Земли”.

Мы зажигали купленные свечи от Благодатного огня, потом тушили их специальными колпачками, подавали записки о молитве за здравие и за упокой в коптском приделе (Приделе Главы) – внешнем пристрое кувуклии, который находится с той стороны, куда Христос лежал головой. Потом – освящали иконки и свечи на Камне миропомазания. Были в кафедральном соборе храма – православной церкви Воскресенья Христова (Кафоликоне). В дар ему российский император Александр I послал иконы, а Николай I – серебряное паникадило. Я сфотографировала главную люстру. Но что-то она не очень похожа на серебряную. Может, уже другая висит? Есть здесь копия иконы Иерусалимской Божией Матери, оригинал которой находится в другом храме. И есть “Пуп земли” – каменной вазой отмечено место, где, как говорит предание, Бог творил первого человека… Впечатлений еще было много, но испытанный в пещере катарсис переполнил меня. Пора было отдохнуть.

Список (копия) иконы Иерусалимской Божией Матери.

Очередь в коптский придел кувуклии, где принимают записки для молитвы за здравие и за упокой.

Стена Плача

Оказалось, что мы пробыли в храме три с половиной часа! Больше часа только простояли в очереди к Гробу Господню. Пока отдыхали в маленьком дворике в самом центре древнего Иерусалима, сидя на газонном ограждении, Борис рассказывал, что здесь живут – самые… бедные люди. Это – квартал ортодоксальных иудеев. Мужчины только молятся. Работают, а также занимаются детьми, готовят еду и следят за домом женщины. Естественно, бедность. В это время как раз мамы встречали детей после уроков в младшей школе. Все мальчики были в кипах (небольших еврейских шапочках), но такие же горластые и неугомонные, как все мальчишки 8 – 10 лет. А еще пришлось оказывать медицинскую помощь. Утром, после посещения иконной лавки, одна девушка расстроилась до слез: обсчитали! И хотя дело быстро решилось, деньги вернули, но, видимо, “осадочек-то остался”. А после такой большой и трудной экскурсии, да на жаре за 30, у нее началась ужасная головная боль. (Странные люди: едут в далекие края и не захватят с собой даже обезболивающего!) Ничего, привели человека в порядок. Мокрый платок – на лоб и виски, попить водички, таблетку внутрь, шапку – на голову (и без шапки: ни-ни!), надеть темные очки… Вперед!

Мясная лавка.

Квартал ортодоксальных иудеев.

Со смотровой площадки открывается широкая панорама. Красиво, интересно. Но так все необычно, будто мы – на другой планете. И палящее солнце, вышибающее слезы, и желто-розовый камень под ним, и “не русские” силуэты зданий. Прямо под площадкой часть площади разобрана – там ведутся археологические раскопки. Для Иерусалима – дело обыденное, здесь копают на каждом шагу и всегда что-нибудь ценное выкапывают. Говорят, что есть инженерная мысль площадь вообще разобрать, сделать настил на каких-то несущих конструкциях, чтобы археологи могли поработать на всей этой территории.
Вот она, Стена Плача, остаток стены Древнего храма, построенного еще царем Соломоном, сыном царя Давида почти за 1000 лет до Рождества Христова.

Улицы-тоннели.

Путь к смотровой площадке.

Кстати, под стеной, по всей ее длине, есть своеобразный музей – древние каменные “цистерны” – емкости, где хранилась вода для всего города. Но мы сегодня туда не попадем: нужно записываться заранее, можно по Интернету, потому что русские группы бывают там не каждый день.
За Стеной Плача – Елеонская гора с ее храмами. У ее подножья – Гефсиманский сад. А где-то за нашей спиной – место, где ужинали апостолы вместе с Христом во время Тайной вечери.
Переводим взгляд направо. Древняя мечеть. Над ней – кладбище. Не простое, а, наверное, самое знаменитое на Земле. Именно сюда, по легенде, после возвращения на Землю прибудет Мессия, и похороненные здесь люди первыми предстанут перед ним на Страшном Суде. Говорят, могилы здесь ужасно дорогие. И еще говорят, что один наш народный артист уже давно купил здесь участок для себя…
Но над площадью и над всем пейзажем царит огромный золотой купол – мусульманский “Купол над Скалой”. С этой скалы, уже по другой легенде, вознесся в VII веке нашей эры пророк Мухаммед (мир ему). Очень красивое шестигранное здание с Куполом над Скалой – это не мечеть, это просто памятное место, куда допускаются только избранные. И именно это прекрасное здание – “камень преткновения” между мировыми религиями. Оно построено на Храмовой горе, именно на том месте, где был в свое время Старый храм.

Археологические раскопки на площади.

Купол Скалы.

Поэтому и идут иудеи к Стене Плача, чтобы погоревать об утраченном храме и помолиться о том, чтобы сбылось пророчество Иезекииля о Новом храме.
Провожая нас через рамки металлоискателей вниз, на площадь, Борис тактично напоминает, что все-таки Стена Плача относится к традициям иудаизма, и если это каким-то образом противоречит вере православных христиан… Но православные христиане, даже не дослушав, чуть ли не бегом устремляются к Стене – у каждого из них в кармане записочки с самыми заветными желаниями.

Стена Плача.

Елеонская гора.

А около Стены – тихо. Женщины разного возраста, некоторые – с детьми, задумчиво сидят на стульях, расставленных здесь. Другие – молятся, положив руки на камни. Я тоже подхожу, кладу руки на горячие блоки, пытаюсь сосредоточиться на своих мыслях. Родителей уже нет в живых – им только покоя, у них была нелегкая жизнь. О себе? Что о себе просить? Это не так важно. Дети. Вот пусть у них будет все хорошо!..
Вдруг одна из молящихся рядом со мной женщин начинает плакать. Громко, навзрыд, задыхаясь, бормоча какие-то слова. Руки ее так и лежат на стене – загорелые руки сорокалетней женщины, пальцы унизаны дорогими золотыми кольцами. А слезы по склоненному лицу текут рекой.

На смотровой площадке.

У Стены Плача.

И мы тоже не выдерживаем. Кто прячет лицо в ладони. Кто, наоборот, прижимается щекой к стене и шепчет о чем-то очень важном. Несколько минут ревем, не стесняясь. И становится легче! Я оставляю свои записочки между камнями, на всякий случай произнося их текст вслух, благодарю Его (если Он есть) за то, что принял и выслушал, еще немного держу руки на стене и отхожу, не поворачиваясь к ней спиной, – так принято…
Через неделю наши записки извлекут на свет Божий, прочтут и… не порвут и не сожгут, а зохоронят на том же, самом известном в мире, кладбище.

Вифлеем
После обеда мы едем в Вифлеем, в храм Рождества Христова. Это всего в 11 км от Иерусалима, но в другой стране – в Палестинской автономии. Есть граница, есть пограничные посты, но туристические автобусы проходят их практически без задержки.

Он листает глянцевый журнал!

То самое кладбище.

Храм Рождества Христова – такой же огромный комплекс, как и храм Гроба Господня: несколько церквей, где служат разные конфессии, несколько монастырей, хозяйственные и вспомогательные службы. Главный храм (и, наверное, самый старый) – греческий. В нем как раз идет служба. Из него – вход в Пещеру Рождества Христова. Но очередь – часа на три. Поэтому тертый калач Борис ведет нас “по тылам”. Группа выходит во двор, движется мимо скульптуры святого Иеронима (который в V веке жил здесь, основал монастырь и первым перевел Библию на латынь) к церкви святой Екатерины. Это – католический храм, и в нем тоже идет служба. Мы тихонько спускаемся в пещеру – как бы с другой стороны. Здесь находится Придел Иосифа. “…И уныло брел за Ней Иосиф, Убежавший славы Божий отчим,” – писал Галич в песне “Аве Мария”. Мы редко вспоминаем этого человека, по-видимому, доброго и терпеливого, который обучал приемного сына плотницкому мастерству. Хорошо, что есть место в храме, посвященное именно Иосифу. Вот картина, на которой ангел принес ему весть о будущем рождении Христа – под ней люди также оставляют записки с просьбами. Рядом – алтарь Придела, он оформлен как пеленальный столик для новорожденного Спасителя.
В этой же части пещеры находится Придел Младенцев. Маленьких детей, убитых по приказу царя Ирода, который пытался добраться до Иисуса Христа, по преданию, также похоронили здесь…

Геенна огненная. В овраге была свалка, где жгли мусор.

Вифлеем. Храм Рождества Христова.

Флаг с паломническим крестом в Вифлееме.

Возвращаемся в греческий храм. Рассматриваем найденные недавно очень красивые напольные мозаики, которые также отсылают нас ко временам Святой Елены: вероятно, именно ее Вифлеемская базилика была замощена такой мозаикой. Слушаем легенду о том, как в Средние века рыцари на конях вваливались в храм и безобразничали в нем. Тогда на колонне появился крест, из которого вылетели пчелы и насмерть покусали осквернителей святыни. А люди догадались уменьшить портал, и теперь вместо огромных ворот есть небольшая дверца – “Врата смирения”, как ее называют здесь.

Греческая служба.

Памятник св. Иерониму и церковь св. Екатерины.

Мертвое море

Лечебная грязь.

Оно тоже недалеко от Иерусалима. Вечер мы проводим на берегу. Очень смешной аттракцион! Например, я решаю полежать на воде и спокойно устраиваюсь на спине. Вода больше похожа на какое-то химическое соединение вроде соленого-пресоленого дизтоплива. Потом мне надоедает лежать и я думаю: “Надо встать”. А встать – никак! Чтобы перевернуться, я начинаю бултыхать ногами и руками. Одна маленькая капелька от этого бултыхания попадает мне в глаз – и я не то что уже стою, я уже бегу к берегу, ничего этим глазом не видя и игнорируя грязь под ногами (целебную грязь, которой славится море, но через которую очень трудно пройти). Такое вот купание!

Католическая служба.

Украшение храма.

Придел Иосифа в Пещере Рождества Христова.

Стемнело. Ужинаем. Отъезжаем в аэропорт. Там проходим долгую процедуру проверок. На полном серьезе: “Везете ли вы с собой оружие и боеприпасы?” – “Нет”. (Борис нас умолял: только не смеяться, вести себя серьезно и спокойно, иначе проверка затянется на часы!) “Везете ли вы с собой наркотики?” – “Нет”. И так далее.

И когда мы, вдоволь накатавшись по чудесным движущимся дорожкам “Бен-Гуриона”, находим свои места в самолете, нам уже глубоко все равно, кормят там или нет. Зато это единственный на моей памяти аэропорт, где на борт можно проносить воду в открытых бутылках: пустыня, брат!..
Я всегда запрещаю себе печалиться о том, чего я не видела. Иордана, например. Или Иерихона. Хайфы. Не видела. Ну и что?
Зато я теперь представляю Елеонскую гору, где каждое утро Дина Рубина гуляет со своим барбосом Кондрашкой и с опаской поглядывает в сторону арабской территории.

Мозаичные полы древней базилики.

“Врата смирения”.

Мертвое море.

И еще я теперь точно буду знать, о чем поется в той необыкновенно пронзительной песне – в переложении известного псалма, сделанного Юлием Кимом. Некогда враги взяли Иерусалим. Старый храм был разрушен. Плененных жителей угнали в Месопотамию. Издевались над ними, заставляя их петь, хотя знали, что иудеям можно было петь только в храме. А пленники так тосковали по своему городу, как можно тосковать только по самому любимому и близкому человеку. Наверное, такой это город…
“…Там, возле рек вавилонских,
Как мы сидели и плакали.
К нам приходили смеяться:
«Что ж вы сидите и плачете?
Что ж не поете, не пляшете?»

Ерушалаим – сердце мое!
Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя
Глазами, полными слез?..”

                                                                                                                                                                                   Автор: Ольга Ронжина.
Фото в материале автора.

P.S. До встречи через неделю!