В День Победы — “праздник со слезами на глазах” — мы вспоминаем о жертвах, подвиге и моральной тяжести убийств, совершаемых на войне. Это считается большим грехом, из-за которого даже отлучают от главного церковного таинства — причастия. Насколько “война все спишет” — разбирался корреспондент РИА Новости.
Убийство и любовь

“Убийство остается грехом даже на войне”, — подчеркивает иерей Александр Цыганов, клирик воинского храма святого благоверного князя Александра Невского во Пскове и по совместительству — священник 234-го гвардейского десантно-штурмового полка.

“Но жизнь наша не однозначна. И зачастую приходится из двух зол выбирать меньшее. Убийство противника на оборонительной или освободительной войне — меньшее зло, чем дезертирство. Тут действует принцип: “либо ты, либо тебя”, а также твоих близких и твой народ”, — считает он.

Так в армейской службе реализуется одна из важнейших заповедей христианства — любовь к ближнему: “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин. 15:13). “Военнослужащие осознанно жертвуют собой, но останавливают врага и защищают соотечественников. За исполнение этой заповеди любви к ближнему Господь простит все грехи”, — уверен отец Александр.

Впрочем, мученичество — дело добровольное и даже для избранных. Как-то президент Путин сказал, что в случае ядерного нападения на Россию “мы как мученики попадем в рай, а они (агрессоры. — Прим. ред.) просто сдохнут”.

“Мученическая смерть — это когда умирает человек за имя Христово, и у него есть выбор: отречься от Христа и остаться в живых или остаться верным Христу и умереть. Это удел избранных. А кто попадет в рай — решает Господь”, — продолжает священник.

“Церковь зиждется на крови мучеников. Но воинский героизм сродни религиозному мученичеству” — если воин по своей воле готов умереть за других, — отмечает протоиерей Сергий Привалов, глава Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами.
Война бывает разная

В социальной концепции РПЦ говорится, что церковь “не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости”, несмотря на известную всем заповедь “не убий”.

“Церковь благословляет войны освободительные и войны в защиту своего народа — женщин, детей, тех, кто не может сам себя защитить, — объясняет Александр Цыганов. — В других войнах — да, есть вопросы, когда политики что-то не поделили и решили по слабости собственной военным способом решить конфликт. Это политический момент, к этому церковь не имеет отношения”. “Когда военнослужащий убивает по приказу на войне противника — на войне освободительной, войне в защиту, не наступательной, это допускается”, — добавляет он.

Конечно, не всегда можно оценить, особенно простому солдату, большие цели и задачи войны. Но в любом случае нужно стараться сделать все для ближнего твоего в тех обстоятельствах, в которые Бог тебя поставил. Так тоже реализуется заповедь любви.

“Я не понимал, что происходит, мне не хватало базы, чтобы судить, кто прав, кто виноват, но я делал все для ближнего на том месте, на котором я по промыслу Божьему тогда находился”, — рассказывает священник с опытом военной службы в горячей точке (по его просьбе не называем имени). — Выбор всегда нужно делать в пользу Господа и человека, который рядом, твоего ближнего. Если человек ощущает присутствие Бога в своей жизни, это поможет сделать правильный выбор”.

“Конфликты бывают разные. Судить, кто прав, кто виноват, в конечном счете может только Бог. Но никто не снимает с тебя ответственности за твои действия”, — заключает Сергей Привалов.

А ведь на Страшном суде не скажешь: “Я действовал по приказу”… “Православный военнослужащий должен выполнять любые приказы, за исключением тех, которые противоречат Божьим заповедям. Преступные приказы, например уничтожение мирного населения, выполнять нельзя”, — говорит иерей Александр Цыганов.

“Как судить о праведности своих действий? — рассуждает Сергей Привалов. — Поступай так, чтобы твоя совесть была максимально чиста: там, где есть возможность не применять оружие, — не применяй, простить — прощай, предупредить — предупреждай”. Вместе с тем отец Сергей уверен, что приказы необходимо выполнять: “С одной стороны, надо соответствовать заповедям, с другой — совершать то служение, к которому ты призван. Если ты в армии сейчас, то на тебе вся ответственность по защите твоего народа”.

Сегодня существует как высокоточное оружие, так и оружие массового поражения, применение которого ведет к значительным жертвам среди мирного населения. “Зачастую ты противника не видишь в лицо. Порог чувствительности по отношению к убийству другой. Человек сидит в бункере у ядерной кнопки. Он не видит, что происходит вокруг, но его оружие уничтожает миллионы”, — продолжает отец Сергей Привалов.

“Люди, которые сидят за ядерной кнопкой, уже давно для себя, для совести решили этот моральный вопрос, — полагает иерей Алексей Цыганов. — На них ответственность вселенского уровня. От их решимости зависит безопасность отечества. Если враг будет думать, что они не смогут ответить, он применит оружие. А если с нашей стороны найдутся те, кто, несмотря ни на что, выполнит приказ, противник поймет, что от него ничего не останется, и будет искать другие методы решения своих вопросов”, — заключает капеллан. По его словам, конечная цель — предотвратить или прекратить агрессию, а не уничтожить врага.

Религия для слабаков

Церковь отрицает толстовство и идею непротивления злу насилием. “Христианство — не религия слабаков, — отмечает отец Александр. — Как сказал святитель Филарет Дроздов, “гнушайтесь убо врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите враги ваша”. Добро должно быть с кулаками”.

“Многие приводят цитату “ударили — подставь другую щеку”. Но когда Христа ударили по правой щеке, он левую не подставлял, а сказал: если я сделал какое-то зло, скажи, что именно, если я не делал зла, скажи, за что ты меня бьешь”, — продолжает отец Александр.
По его мнению, эта заповедь дана для того, чтобы люди осознавали свою греховность. “Когда в жизни случается какая-то неудача, какая- то беда, скорбь — жизнь нам так дает пощечину. Если мы будем говорить “за что” — получим вторую пощечину. А мы скажем: “Да, Господи, по грехам своим я достоин еще большего. Таким образом, мы подставляем вторую щеку Господу, а он нас, вместо того чтобы наказывать, прощает, очищает. Господь и сошел в мир не для праведников, но для грешников, чтобы они покаялись. Гордый же никогда не попадет в рай”, — подытожил священник.

Убийство с молитвой

Вооруженный защитник обязан проявлять милосердие к врагам, пленным. Более того, по христианским представлениям, человек должен любить своих врагов: “Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас”. Как совместить любовь к врагам и их убийство?

“Когда человек убивает другого, происходит духовный и психологический надрыв. Но нужно оставаться человеком, в том числе на войне”, — подчеркивает иерей Алексанр Цыганов.
С точки зрения церкви это значит гуманно относиться к пленным, не допускать жертв среди мирного населения, но главное — не испытывать злости и ненависти по отношению ко врагу. “Лишь победа над злом в своей душе открывает человеку возможность справедливого применения силы”, — сказано в социальной концепции РПЦ.

“Как остаться на войне человеком? В этом помогает как раз связь с Богом. Воин обращается в молитвах к Богу каждый день, даже если приходится совершать какие-то противоестественные для человека действия, например убийство”, — уточняет отец Александр.

“В сердце должна быть молитва: не раздражение, не агрессия, не злость. А дальше — надеемся на Бога. Если ангел-хранитель не останавливает противника — значит, не судьба, — объясняет протоиерей Сергий Привалов. — Когда война началась, действуют законы военного времени. Любой враг, который не складывает перед тобой оружие, может и должен быть уничтожен”.

Верующий также молится, чтобы снаряд не попал в невинных людей, а поразил только вооруженного противника. “Потому что какой-то снаряд может не разорваться или улететь в сторону. Но и люди должны “не плошать” — нужно, чтобы разведка точно сработала, чтобы по точным координатам стрелять”, — говорит Александр Цыганов.
А еще надо молиться за тех, кого убил, “потому что связь все равно остается”.
“Совершив убийство, человек стал и судьей, и палачом. Но по человеколюбию он за врага молится. Враг сам пришел выполнять приказ, хотя приказ этот порой преступный”, — добавляет духовник псковских десантников.

Даже в Великую Отечественную войну, когда немцы совершали геноцид, военные преступления, по неведению, а кто-то по убеждению, было место молитве за убитых, уверен священник. “Когда Христа прибивали к кресту, он тоже молился за своих убийц: “Прости им, ибо не ведают, что творят”. И христианин молится за убитых им: “Господи, мне пришлось его убить, прости ему его грехи”. И таким образом последствия войны нивелируются: нет ненависти, звериной злобы, которая уничтожает и разъедает человека изнутри”, — делает вывод отец Александр.

Афганский синдром

Посттравматический синдром часто возникает еще в армии, когда человек пытается разбудить в себе зверя, чтобы со звериной злобой убить противника и выжить самому. “Он впускает в себя этого зверя, а потом справиться с ним, в том числе на гражданке, не может: обратно зверь не уходит”, — говорит отец Александр. От этих проблем люди уходили в алкоголь или наркотический дурман. От этого, по словам священника, страдали близкие военнослужащего, распадались семьи.

“Это Господь обличает грех убийства, и нет состояния мира в душе, — считает протоиерей Сергей Привалов. — Единственная помощь тут возможна от самого Бога: через церковные таинства, молитву, покаяние”.

“Человек был героем на войне, а на гражданке становится преступником или разрушает свою семью. Это от бездуховности, от непонимания духовной стороны жизни”, — подтверждает отец Александр.

“Почему были афганский и чеченский синдромы? Люди приходили с войны, там они убивали, менялись психологически, а вернуться в мирную жизнь им никто не помог. Мы работаем с военными, объясняем это еще до боевых действий: “предупрежден — значит вооружен”, — продолжает батюшка.

В духовной жизни есть понятие “епитимья”. “Ее назначает духовник: чтение определенных молитв, совершение поклонов. За убийство тоже назначают епитимью, но не для того, чтобы наказать, а чтобы исцелить душевные травмы, сгладить последствия войны. Раньше даже на какое-то время отлучали от причастия. Но сейчас эта практика не распространена”, — сетует иерей Александр Цыганов.

Чтобы не было войны

Священник не может брать в руки оружие. Он должен быть образцом в духовной жизни. “У каждого есть свое делание, свое призвание. Кто-то с оружием в руках защищает народ, кто-то с крестом в руках молится за народ и за воинов, которые с оружием в руках защищают отечество”, — напоминает отец Александр.

Священники призывают помолиться за всех, кто пал жертвой войн, а также за то, чтобы войн не было. “Девятого мая во всех храмах служат заупокойные службы. Мы просим у Бога упокоения всем тем, кто сложил жизнь за ближних своих, — говорит протоиерей Сергей Привалов. — Мы должны помогать душам, которые нуждаются в этой помощи. Им только мы можем помочь здесь, на земле — эта помощь реальна. Эти молитвы ценны еще и тем, что родственники тоже приходят в храм”.

По мнению священника, в первую очередь надо молиться за близких. “Таких, кто прожил безгрешную жизнь, за кого не надо было бы молиться, не бывает. Поэтому молитва во благо и тому, о ком она, и для нас — потому что, молясь за другого, мы совершаем благое дело”, — подчеркивает батюшка.

“Молитва невозможна без любви. Мы молимся за воинов с любовью и благодарностью за то, что они отвоевали нам мир, свободу, независимость ценой самопожертвования, колоссальных жертв”, — подытожил отец Александр.

Источник