Федор Горюнов в 17 лет ушёл на войну. Он попал в авиацию, где служил стрелком-радистом. Его самолет чуть не сбили фашисты, но экипаж выжил. С ульяновским фронтовиком, ветераном Великой Отечественной войны встретился корреспондент «Молодёжки».
Жили одним часом
Федор Горюнов родом из села Большая Кандала, ныне это Старомайнский район. Когда началась война, он учился в школе. Парень не думал, что попадёт на фронт, он, как и многие советские граждане, был уверен, что Страна Советов быстро разгромит врага. Все хоть и жили тяжело, но были преисполнены чувства патриотизма. Те, кого призывали на фронт, очень этим гордились.
Когда Горюнов окончил вторую четверть десятого класса, ему пришла повестка. 1 января 1943 года он должен был явиться в военкомат. Из класса тогда призвали троих ребят.
— По тем временам образование в 10 классов считалось очень престижным. Я один из нашей деревни доучился до конца школы. Многие уходили после 3-4 класса. Уже потом я узнал, что именно по этой причине был призван в авиацию, туда требовались люди со знанием физики, — рассказывает ветеран. — Жалко было только мать оставлять одну. К тому моменту отец умер, один старший брат Дмитрий погиб на фронте на Донбассе в Горловке, второй брат Афанасий уже служил. Он был заместителем командира батальона под Смоленском. С войны он не вернулся…
В те времена люди были готовы ко всему. Похоронки присылали потоком. Из деревни Федора Горюнова с тремя тысячами населения из призванных на фронт мужчин вернулись всего несколько человек. Стоило почтальону пройтись по улице, как тут и там раздавался плач. Вся деревня тонула в слезах.
— Вообще пока война шла, никаких надежд на будущее не было. Все жили не то что одним днём, а одним часом. Мы понимали, что можем погибнуть в любой момент, и считали это нормальным, страха не было, просто делали то, что прикажут, — вспоминает наш собеседник.
В авиашколе
Федора Горюнова сначала направили в Чердаклы в школу младших специалистов авиации. Там ему и другим ребятам предстояло за семь месяцев освоить профессию стрелка-радиста. Основная задача — защитить экипаж от гибели. У самолёта одно уязвимое место — нижняя задняя полусфера, где нет пулемёта ни у пилота, ни у штурмана. Туда, как правило, и целились, чтобы сбить машину. Там и размещали стрелка-радиста с пулемётом.
— Если я не замечу врага раньше, чем он прицелится, нас собьют, — объясняет Федор Иванович. — Я должен успеть выстрелить первым. Пока командир и штурман выполняли задание, я прикрывал тылы. Окончил я учебное заведение в звании младшего сержанта 1 августа 1943 года.
На фронт
После обучения Горюнова направили в Казань, где располагался девятый запасной авиаполк. Там формировали экипажи и доучивали ребят.
— Я летал на бомбардировщике Пе-2, — продолжает рассказ ветеран. — Это скоростная (свыше 500 км в час) и капризная машина. Если её разом на три шасси не посадить, а только на передние, например, она резко взмывала в воздух и переворачивалась. Много экипажей так погибло. В этой машине два пулемёта у лётчика впереди, один у штурмана и два — у стрелка-радиста: один внизу и один на установке, чтобы его можно было переносить с одного борта на другой.
На фронт Фёдор полетел 16 марта 1944 года.
— Как сейчас помню, раннее утро было, холод несусветный. Полетели на фронт пятью экипажами, 15 человек. По пути мы садились на дозаправку в Туле, и там я впервые за всё это время хорошо покушал. Всё время до этого голодовка была. Нас кормили по третьей красноармейской курсантской норме. На обед, например, давали пару ложек пшенной каши и хлеб. Нас по восемь человек за столом сидели и ждали поднос с хлебом, а как его приносили, каждый норовил горбушку схватить. Она сытнее мякиша. Еле ноги носили тогда от голода. Но мне было легко в этих лишениях, дома я питался ещё хуже. Хлеба и картошки не было, про мясо молчу. Я биточки и котлеты впервые на фронте попробовал. А тут в Тулу прилетели, на столе огромный противень белого хлеба! А потом лангет принесли с гарниром. И вот с тех пор я не знаю, что такое голод. Нас до конца войны хорошо кормили, мясо давали. Подразумевала эта норма и 100 грамм после каждого боевого вылета. Я молоденький был, не пил до этого, но тут вместе с боевыми товарищами принимал, я же воевал, — вспоминает фронтовик.
Второй день рождения
Фёдор Иванович попал на 1-й Украинский фронт. Первая посадка была под Житомиром. Начались боевые действия.
Однажды его экипаж чуть не погиб. Тогда их окружили разом несколько немецких самолётов. Спасли ребят мастерство летчика и счастливый случай. Командир корабля направил его в резкое пике, чтобы никто не смог подлететь снизу. И в этот момент появились несколько советских самолётов, возвращающихся с задания, и отбили их у врагов.
— Мы тогда думали, всё, смерть пришла. Боролись, конечно, но в душе понимали, что спасти нас может только чудо. Этот день стал моим вторым днём рождения, – считает Горюнов.
Лагерь смерти
— Однажды нас собрали и повезли на экскурсию в концентрационный лагерь Освенцим, который освободили за несколько дней до этого. Я эту поездку никогда не забуду, – признаётся Федор Иванович. — Едем, лес чудесный, сосновый бор, и тут запах ужасный появился, смрадный…
У лагеря солдат встретила женщина, напоминавшая скелет. Несчастная была пленницей лагеря, она рассказала, что ей тут матку ампутировали. Врачи в Освенциме тренировались на пленных, например, учились ноги ампутировать.
— Они людей как скот резали, — говорит мужчина. — Когда мы приехали, доменные печи там были разрушены, от них только основания остались. И нам провели экскурсию, подробно рассказывая, что творили немцы в лагере. Крематории работали круглосуточно. А тех, кого не успевали, жгли прям на улице. Штабелями укладывали на специальный помост и то ли живьём жгли, то ли расстреливали сначала. Я видел их обугленные останки. От них запах и шёл. Показали нам огромные курганы из одежды пленных, отдельно были огромные кучи, в которых рассортировали волосы, очки, зубы золотые… Лежала огромная гора расчёсок… Вот зачем им эти расчёски? Это забыть нельзя. Я после той экскурсии уже спокойно стрелял по немцам, стремился как можно больше их убить. Это звери!
Фронт тем временем продолжал двигаться. Когда советская армия была недалеко от границы с Германией, летные экипажи предупредили, что, когда они будут летать на Берлин, надо учитывать, что у немцев есть реактивные самолёты, скорость которых в два раза выше, чем у советских.
День Победы
Последним пунктом назначения у экипажа, в котором состоял Федор Горюнов, стал Зарау, это город примерно в 100 км от Берлина. С этой точки самолёты летали на Берлин.
— О Победе я узнал ночью, — добавляет наш собеседник. — Летного состава не так много, и каждый экипаж был на вес золота, и машины тоже. Нас всё время предупреждали, что на нас могут напасть. И вот около часа ночи началась пальба несусветная, стреляли со всех сторон, кричали… Мы разобрали в этой какофонии крик «Победа!». Тоже стали кричать, а тут кто-то и по 100 грамм нам нашёл.
После войны Федор Горюнов окончил Московское военное авиационное училище связи, получил звание лейтенанта и был направлен в Вену. Затем перевёлся в гражданскую авиацию и работал инструктором-бортрадистом сначала в Бугуруслане (Оренбургская область), а потом в школе высшей летной подготовки (ШВЛП) в Ульяновске.
Именно в Бугуруслане Федор Иванович познакомился со своей супругой Ниной Михайловной, с которой счастливо прожил 64 года. За безупречную службу он награждён орденом «Знак Почёта», орденом Отечественной войны 1 и 2 степеней, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», а также юбилейными медалями.
Раиса БОГАТЫРЕВА.