Сегодня в нашей рубрике “Лица” интервью Андрея Безденежных с одним из самых ярких и успешных художников Ульяновской области Евгением Шибановым (из книги “Симбирский контекст”, 2003 год).  Источник: сайт литературного клуба «Первая роса»

Андрей Безденежных

Евгений Шибанов

– Евгений Николаевич, вы были художником до перестройки и являетесь художником сейчас. Есть ли разница в отношении к вашему ремеслу?
– До 1991 года профессиональные художники в финансовом отношении жили очень безбедно. Когда инженеры зарабатывали по 120-150 рублей, художники – по 500-600… Ни одному инженеру не приснится! Художникам платили за заказные работы. Заказы приходили постоянно из Москвы в художественные фонды городов от Бреста до Владивостока! Рисовали картины для фабрик, заводов, рисовали портреты руководителей. Одного только Брежнева я нарисовал столько, что если считать, то пальцев ни на руках, ни на ногах не хватит! И это была не халтура, а очень профессиональные картины.
Ну а после перестройки заказы как обрубило. Каждый художник вынужден был даже не то чтобы зарабатывать на достойную жизнь, а банально бороться за то, чтобы не умереть с голода! В нашей области власть иногда помогала, но правда как-то странно. Когда Горячеву было нужно, он давал заказы – для школ картины рисовать или для сдававшегося тогда в эксплуатацию госпиталя ветеранов Великой Отечественной войны. Но трагедия заключалась в том, что художники рисовали, торжественно (перед телекамерами) передавали свои произведения, а потом их… забывали! До сих пор прежние власти так и не расплатились с художниками за их труд! Мастера добросовестно отрабатывали свою часть договора, а власти оставляли их с носом.
Сейчас профессиональные художники живут за счет собственных заказчиков. Например, у меня есть несколько заказчиков – они меня знают, ценят мое творчество и покупают у меня работы. Это состоятельные люди, причем не только из Ульяновска.

– То есть, в некотором смысле, вы рисуете, подстраиваясь под покупателя?

– Совсем нет… В этом отношении мне повезло. Сейчас объясню, почему. После 1991 года, когда все рухнуло и выяснилось, что нечем платить за мастерскую, за квартиру и еду, мастера стали работать на зрителя. Стали лачку больше лить, веточки выписывать, чтобы зрителя подсластить. Тфу! Гадость! Полная конъюнктура! Вкусы у зрителя разные, поэтому и получалось, что чем слаще, пошлее работа, тем лучше ее покупали! И к искусству эти работы никакого отношения не имели! Вот тогда-то я и задумался. Я не хотел так работать! Купил домик в деревне – в Молвино – и решил, что нужно запереться в нем и полностью уйти в творчество, в краски. Ни на продажу, ни на выставки я носа не показывал. Решил: или пан, или пропал. Почти десять лет жил «или-или». Зато занимался делом – учился живописи. И озарение пришло! Именно озарение. Я, например, вдруг почувствовал, что тени прозрачные! А художники рисуют их темными: тени – потемнее, свет – посветлее. А я говорю – давайте наоборот! Весь свет в тенях купается! Тени нужно светлее рисовать, а свет плотнее. Я попробовал рисовать по-своему и ахнул – холст горел и светился изнутри!

– Говоря техническим языком, вы нашли новый способ выражения своей души?

– Новый язык… Нашел свои ходы, свои «червячки». У литераторов это называется «нашел свой стиль». У меня сейчас спрашивают: «Как это у вас все получается так просто и здорово?» А я говорю: «Я к этому «просто» пятьдесят лет шел»…

– А дальше?

– Первая моя выставка после затворничества состоялась только спустя восемь с лишним лет – в 1999 году. Я выставил в Пластовской галерее новые работы, которые написал за период молчания. Триста штук! И так получилось, что практически всю выставку раскупили! Даже из Москвы и Питера приезжали. Другие художники поражались: «Шибанов, у тебя же не покупные, не конъюнктурные работы! Почему у тебя их берут?!» А я говорю: «Нет, мужики! Вы хотите обмануть зрителя, подсунуть ему открытку. А ведь настоящего ценителя не обманешь. Он чувствует, где душа, сердце, чувства и настоящее мастерство…» Вот с тех пор у меня и появились постоянные заказчики, которые постоянно ко мне приезжают. Спрашивают, не нарисовал ли я чего новенького, и… покупают!

– Они покупают картины для украшения своего дома или не только для этого?

– Не только… Как вы понимаете, картины представляют из себя определенную ценность. Их можно перепродать за хорошие деньги. И чем больше картины хранятся, тем больше стоят. Это же искусство. Ну а те картинки, которые продаются повсеместно, никакой ценности не представляют. Любой специалист на них посмотрит и скажет: «Нет, ребята, это говно…»

– В каких странах сейчас висят ваши картины?

– В частных коллекциях в США, Германии, Франции, Китае, Финляндии, Польше и даже Алжире.

Никас Сафронов

– Самый конъюнктурный ульяновский художник – Никас Сафронов. Как вы к нему относитесь?

– Ты мне о Никасе лучше не говори. Никас – это подлец в искусстве… Без чести и совести. Остап Бендер переодетый. Его настоящим художником никто никогда не считал. А его популярность сделана рекламой. Впрочем, пусть это будет на его совести.

– Что такое художник? В чем его отличие от «нормального» человека?

– А вы никогда не думали, почему какой-нибудь актер провинциального театра, который зарабатывает меньше прожиточного минимума, не уходит со сцены? А потому что там его душа поет! Так же и здесь. С пяти лет ночью вставал, лампочку включал и рисовал. Душа поет, и ничего с ней не поделать.

– У многих художники ассоциируется с людьми, которые много пьют.

– Это глупости. Я за свою жизнь ни одного этюда не рисовал, даже чуть-чуть выпивши. Я пробовал. Бесполезно! Рисовать можно только на трезвую голову! Это закон для меня. Если выпьешь, то и душа, и техника пропадают. Нужно рисовать, когда все чувства «работают», когда они обострены до предела. Мне даже самому непонятно, как я работаю. Словно бы на подсознании. Как машина какая-то, чьими руками словно бы кто-то водит.

– Бог?

– Есть Бог, нету Бога. Как говорят ученые: «Не знаем. Наверное, должен быть». Ведь все вокруг настолько гармонично, что просто так не бывает. Наверное, все-таки Бог. Верю в это.

– Вы рисуете то, что хотите, занимаетесь искусством. Вам повезло или здесь что-то другое? Почему есть художники, также не желающие иметь дела с конъюнктурой, но не продающиеся и живущие в бедности?

– По-моему, я знаю, в чем тут дело. Да, в Ульяновске есть много хороших художников, но они слишком закрепощены, они слишком сухие. В их работах много механики, но мало чувства. Нет внутреннего откровения, раскрепощения, то ли злости, то ли счастья. Нет свободы! Может быть, в этом все дело…
Я видел реакцию многих своих зрителей. Им нравятся работы, но они не могут объяснить, почему. Картины нравятся им на подсознательном уровне! Этого не выразить. Если внутренняя энергия прет из картины, то тут ничего не поделаешь. Энергия красок – это тоже живая материя.

– Говорят, недавно Вы ездили «на пленэр во Францию?»

– Да. Меня пригласил Володя Павлеев – ульяновский художник, который давно живет во Франции. Женат на француженке. Он знаете, чем там занимается? В летний сезон рисует портреты отдыхающих на курорте. Так же, как у нас на Гончарова сидят, в Москве – на Арбате. Во Франции на заработанные таким образом деньги можно безбедно жить. Так вот, он рассказывает, что однажды это все ему надоело, и он поехал в Россию, искать учителя. Приехал в Питер – никто ему там не понравился, в Москве – то же самое. Потом приехал на родину – в Ульяновск, случайно попал на мою персональную выставку и обалдел! Сразу же пригласил меня во Францию. Говорит: «Мы будем тебя поить-кормить, а ты за это позанимайся с нами живописью!» Тут уже я обалдел от такого предложения. Приехал, а там уже ученики меня ждут – французские художники. Провел с ними мастер-класс. И за месяц, что там был, нарисовал двадцать работ. На следующий год снова поеду во Францию. И уже потом вместе с Павлеевым и пятью-шестью тамошними учениками поедем в Италию. Флоренция, Венеция, Рим… Будем рисовать…

– Вы бы остались во Франции?

– Никогда! Только для того, чтобы некоторое время поработать. Франция – прекрасная страна, там хорошие люди, климат. Но… Я поговорил с эмигрантами – в глазах у них тоска. Ой, какая тоска! Я же там вообще пропаду. Просто задохнусь. Через месяц работы с такой силой потянуло домой, что еще чуть-чуть и прямо хоть с моста в речку прыгай!

– Что для вас родина, Ульяновск, Ульяновская область?

– Это родные краски. И это место, где я родился. Есть такое понятие «зов предков». Что это? Почему это? Никто не объяснит. Это какое-то внутреннее чувство. И потом Молвино, в котором я сейчас живу – это моя вторая родина. Молвино научило меня писать туман, писать дождь и солнце. Разве это можно предать? Никогда в жизни.

– Что для вас деньги?

– Денежная независимость дает большую свободу. Как внутреннюю, так и внешнюю. Деньги в жизни художника имеют значение. Кто говорит обратное – лжет! Плюньте ему в лицо! Другой вопрос – сколько денег. Вот лично мне денег нужно ровно столько, чтобы я мог свободно творить. Чтобы у меня всегда вдоволь было красок, кистей, чтобы было уплачено за квартиру, за мастерскую и моя семья была сыта! И все! Мне нужен только этот минимум! Когда душа не болит о постороннем, все мои помыслы направлены только на то, что я буду рисовать завтра.

– Получается, что при рыночной экономике художнику жить сподручнее?

– Абсолютно! Вспомните сами: во все времена художники жили за счет хороших меценатов. Возьмите тех же Третьякова, Мамонтова. Сколько они художников открыли миру! Например, Серова. Нарисовал он «Девочку с персиками» и обеспечил себя на несколько годков. У него дальше работа пошла. Творческое развитие. А если ты лапу сосешь, думаешь, где же кусочек хлебца найти… Тяжело это.

– Что для вас семья? Многие люди искусства говорят, что она может быть помехой для творчества.

– Я женат второй раз. Моя жена работает в театре заместителем директора. Отвечая на ваш вопрос скажу: для меня семья имеет огромнейшее значение! Если бы не было моей Татьяны Алексеевны, то и Шибанова бы тоже не было. Как художник я бы и не состоялся! Ведь когда я в 1991 принял решение уехать в деревню и фактически перестал зарабатывать, она сказала мне: «Молодец! Твори!» И все эти восемь лет она кормила и меня, и всю нашу семью. Татьяна Алексеевна – человек с большой буквы! Друзья мне говорят: «Не она за тобой, а ты за ее спиной!» Я – человек замкнутый, она – полная противоположность. Ее можно назвать моим директором. Все финансовые вопросы, вся работа с заказчиками, это ее! Я ничего об этом не знаю! Мне это и не нужно знать.

– У каждого своя правда. В чем ваша правда?

– Правда в том, чтобы не предавать друзей ни при каких условиях. А еще в том, чтобы не делать людям зла – ни близким, ни дальним. Это тяжело, но это разумно и мудро. В этом счастье. Если тебя оскорбляют, просто промолчи и уйди с гордо поднятой головой.

– Что важное вы оставите после себя в жизни, кроме своих картин?

– В жизни? Наверное, ничего. Прах. Ведь я весь тут, я сейчас. Ну а картины – это моя жизнь, моя философия. Когда почувствую, что все, пора, половину сожгу. Себя не обманешь: если картина плохая, то и оставлять ее нечего.

– Чего вам не хватает в жизни?

– Не на что мне жаловаться. Никогда никому не жаловался. Плохо ли мне было, хорошо. Это не в моих привычках.
Ну а не хватает… Трагедия моя заключается в том, что мне некому передать свои знания. Был у меня один ученик, подавал надежды, но у него инсульт случился. Плохо, что у меня, по большому счету, нет учеников. Приезжают ко мне и в Молвино, но это так, на одно занятие. Ученик должен года два-три быть при мне, в моей мастерской заниматься, опыта набираться. Чтобы я его видел. А потом можно уже и знания понемногу передавать. Но такого нет. Ко мне несколько раз приходили «богатенькие Буратино» – дети богатеев. Но я смотрел – начальных задатков, тех, что от природы даются, нет, а значит, и время не стоит тратить. Ведь время сейчас для меня ой как важно. Еще самому многому научиться нужно! В моем деле, наверное, как и во многих, нет предела совершенствованию. Для достижения этого и жизни не хватит. Как говорят ученые: «Чем больше мы знаем о природе, тем меньше ее понимаем»…

Впечатления от встречи:
Я не искусствовед, поэтому не могу «правильно» объяснить, что мне нравится в картинах Евгения Николаевича. Скажу по-простому: из них словно бы лучится, освещая все окружающее, солнечный свет. Поэтому в его маленькой мастерской на крыше одного из домов по улице Гончарова – всегда светит солнце!

Читайте также интервью с социологом Владимиром Казанцевым.

А в следующую пятницу, 21 ноября, читайте беседу с Народным артистом РСФСР Анатолием Устюжаниновым.