В жизни человека кукла окутана ореолом мистики и тайны. Кто из нас в детстве не вскакивал среди ночи, чтобы посмотреть – а не ожили ли игрушки?.. Многие народы мира не сомневаются, что в фигурки можно вдохнуть жизнь – одна кукла вуду чего стоит…

Я отправилась в Ульяновский областной театр кукол, чтобы раскрыть все тайны кукольной жизни. Как и полагается, пошла я туда ночью…

Сцена – живое существо

Испокон веков таинство перевоплощения было окутано покровом мистики и тайн. Несколько веков назад актёрам было отказано даже в вечном покое – их хоронили за оградой кладбища, как самоубийц. Наверное, потому, что инструмент актёра – он сам, его сердце, мозг, нервы, а главное – душа, которая навечно оставалась в храме лицедейства…

– Вы решились на опасный эксперимент, – приветствовал меня Сергей Гаврилов, директор Ульяновского театра кукол (беседа происходила в марте 2009 года -прим.портала). – Я не суеверный человек, но ночью на сцену выходить всё же опасаюсь…

Конечно, театр кукол никогда не считался «бесовским» занятием, ведь его истоки – это рождественские истории, которые разыгрывались с помощью фигурок, но всё же…  Сцена – это сердце любого театра. За игрой, которая разворачивается на ней, зрители следят с замиранием сердца. Сидя в партере, мало кто из нас задумывается о самих подмостках. Но если театр – это храм, то сцену можно назвать его алтарём. Недаром у театралов есть такое понятие – «намоленная сцена». Здесь разбиваются сердца, рушатся жизни и судьбы, обрываются жизни… Эти жизни – не настоящие. Они сыграны и придуманы актёрами, но эта игра отличается от той, в которую мы играем в детстве. Здесь всё – не понарошку, здесь творятся чудеса перевоплощения и лицедейства, здесь звучат струны истинной человеческой души. Иначе зритель – не поверит… Сцена – первый пункт нашей экскурсии.

Здравствуй, ночь

Сами актёры опасаются ночью выходить на сцену. Наверное, поэтому все, кто связал свою жизнь с театром, относятся к ней как к живому существу, сердце которого бьётся даже тогда, когда нет людей. Почувствовать эти удары, настоящий пульс неведомой жизни театра, можно ночью, когда вокруг ни души…

Пустой зрительный зал, выключенные софиты и тишина… Почти проклиная себя за то, что решилась на этот эксперимент, делаю нерешительный шаг в пустоту. Один, другой… Темнота кажется бездонной и бескрайней. И вдруг – на миг всё замирает. А потом понимаю, что эта тишина не безмолвствует. Вокруг раздаются необъяснимые шорохи, звуки, слышен лёгкий гул. Он похож на шум прибоя: в нём слышатся аплодисменты, которые звучали здесь сотни раз, и – едва уловимо – разочарованные вздохи публики после неудавшегося спектакля, негромкий наигрыш мелодий… Кажется, что все герои, прожившие на сцене свою жизнь по воле режиссёра, незримо делят с тобой эти тридцать квадратных метров…

– Ну как?.. – зажигает свет Сергей Всеволодович, согласившийся стать моим проводником в таинства театральной жизни. – Мурашки побежали?..
Молча киваю в ответ.
– Стены помнят всё, и та мощная энергетика, которая остаётся после спектакля, никуда не исчезает. Просто в такое время её можно ощутить почти физически. Но это лишь малая часть того, что называется театральной сценой. Идём дальше?..

По узкой железной лестнице поднимаемся вверх. По периметру – дощатые помостки.
– Это место называется «зеркалом сцены». Потому что зрители уже не видят, что происходит на этом уровне.
На металлических тросах висят осветительные приборы, часть декораций, занавес – это «сухожилия», на которых строится театральное действо… Но останавливаться рано. Ещё несколько крутых ступенек, потом ещё… Мы поднимаемся на 30 метров над сценой. Дощатый пол с зияющими просветами, потолок, на котором крепится вся система механизмов, приводящих в движение всё сценическое пространство, и натянутые металлические тросы, проходящие в прогалы между досками.
– Это так называемые колоссники – заповедная зона. Театральный исполин, который выдерживает 20 тонн оборудования…

Под впечатлением спускаюсь вниз, чувствуя себя чужеродной в этом организме. И только в коридоре вздыхаю с облегчением…

Мистическая афиша

– Сергей Всеволодович, а сами-то вы в мистику верите? – задаю вопрос уже в кабинете.

– Скорее, нет, чем да… Но в жизни приходилось сталкиваться с необъяснимыми вещами… – задумывается он, видимо, взвешивая, стоит ли рассказывать об этом неискушенным слушателям. – Ещё в мою бытность администратором в областном драмтеатре в Ульяновск на гастроли с каким-то спектаклем приехал Николай Караченцов – бодрый, жизнерадостный, блистательный. Отыграли замечательно, пообщались, познакомились. И на память он для меня расписался на афише и на фотографии. Ту афишу я иголочками прикрепил к обоям в кабинете. Примерно через месяц открываю дверь и не вижу плаката на знакомом месте – лежит на полу. Тогда я ещё не знал, что в тот самый день артист попал в жуткую аварию… А в обед увидел сюжет в новостях. Случайность? Может быть… Но когда я развернул афишу, чтобы снова прикрепить к стене, по спине пробежал холодок… Кроме маленьких следов от иголочек, на бумаге больше никаких повреждений не было. Она нигде не порвалась. Стал искать иголки на полу – нет. Глянул, а они как были воткнуты в обои, так и остались – как такое может быть?..

Случались в театре и другие эпизоды, которые трудно объяснить с позиций логики. Как говорят театралы, сцена порой очень жёстко наказывает «провинившихся» актёров. Она очень не любит чересчур самовлюблённых личностей. Но больше всего от театральных богов достаётся тем, кто осмеливается выходить к зрителям подшофе или с похмелья. В театре кукол есть такая примета: если актёр не устоял перед искушением и соблазнился зелёным змием – куклы начинают от него… прятаться!

– Обычно перед началом представления помощник режиссёра выставляет на специальные колки (переносной железный каркас) весь реквизит, который потребуется, и просто так кукла исчезнуть не может, – рассказывает Сергей Всеволодович. – Шёл у нас как-то спектакль «Ай да Мыцык!» – про приключения кота. Действо развивается, и вот уже кукле – главному герою пора предстать перед зрителями, а актёр носится за кулисами в безуспешных поисках этого самого Мыцыка. Спектакль идёт, остановить его нельзя, уже звучит реплика: «Где же Мыцык?..» – Мыцыка нет. Его ещё раз зовут – нет его. Не знаю, что в это время творилось с актёром и в чём он согрешил перед сценой, но кукла как сквозь землю провалилась. В зале дети уже начали ёрзать на креслах… И тут на сцену вышел… настоящий живой рыжий кот, сорвавший просто шквал аплодисментов! Положение было спасено, и кукла каким-то образом нашлась…

– Я для себя так это определяю, – подытожил Сергей Всеволодович, – сцена всё-таки справедлива: и актёра наказала, и зрителей порадовала, которые были абсолютно не при чём.

Кукольная жизнь

– Ну что, идём дальше? – приглашает Гаврилов.

Следующий пункт нашей экскурсии-экшена – место, где обитают куклы. В каморке на железных прутьях висят Царевна-Лебедь и Шахрезада, Леший и Баба-Яга, Царь Салтан и другие сказочные персонажи, задействованные в репертуаре театра. На лицах из папье-маше, что называется, не дрогнул ни один мускул, но почему-то кажется, что они нас провожают взглядами и вот-вот заговорят…

– Знаете, ни разу не видел, чтобы куклы сами по себе бегали, – смеётся Гаврилов, глядя на моё напряжённое лицо. – Хотя, наверное, у них тоже есть душа. Они живут своей жизнью и иногда, как люди, капризничают. Давно замечено, что, если кукле не нравятся руки актёра, то, как он ею управляет – она будет постоянно ломаться и выходить из строя, пока не найдёт «своего» человека…

Про своенравное поведение кукол в театре есть такая легенда. В спектакле «Краса ненаглядная» по сюжету положительный герой должен был биться на мечах со злодеем и отрубить ему голову. По законам жанра в этот момент обычно начинаются световые спецэффекты, звучит напряжённая музыка, а в это время незаметно для завороженного зрителя актёр-кукловод делает подмену на куклу с уже отрубленной головой. И вот однажды подмены не потребовалось – у отрицательного персонажа голова отвалилась сама по себе, безо всяких на то причин! Как тут не поверить в мистику…

В отличие от впечатлительных корреспондентов, Людмила Михайловна Гаврилова, главный режиссёр театра, от мистики далека…

– Для меня кукла – это всего лишь инструмент, с помощью которого создаётся образ. И душа куклы, её пластика – это душа актёра, который ею управляет, превращается с нею в единое целое. Конечно, поначалу кукла как бы сопротивляется человеку, не желает ему подчиняться. Но этот период необходим, чтобы актёр её полюбил, принял. Как режиссёр я верю только в одну примету: если этой «диффузии» между актёром и куклой не произошло – то спектакль долго не проживёт. Просто потому, что зрители почувствуют этот холодок…

***

Моя встреча с другой стороной театра уже подходила к концу, когда Сергей Всеволодович неожиданно предложил мне попробовать себя в роли кукловода.
– Просто нужно выбрать того персонажа, к которому сердцем потянуло.
Ведь не люди выбирают кукол, а наоборот…
Мне приглянулся маленький человечек в синем сюртучке с огромным носом и бездной обаяния. Как оказалось, это был сверчок из сказки про Буратино, который 100 лет жил в каморке папы Карло. Вспомнив сюжет, где сверчок предупреждал несмышлёное полено: «Брось баловство, слушайся Карло, без дела не убегай из дома и завтра начни ходить в школу. Иначе тебя ждут ужасные опасности и страшные приключения!» – мы поспешили по домам.

Ведь мало найти золотой ключик, отпирающий дверь за нарисованным очагом. Нужно, как и Буратино, пройти через немалое количество трудностей, чтобы найти свой путь к этому очагу… Куклы так похожи на людей.

В кукольном театре побывала Алена Князева

Фото Сергея Грушина

Из архива “Молодёжной газеты”