Ульяновск в годы войны не был местом ожесточенных боев. Находясь за сотни километров от линии фронта, его жители не слышали страшных звуков бомбежек и выстрелов. Однако подвиг тысяч людей, которые отдавали свои жизни и здоровье в тылу, от этого не становится менее ценным. Во время войны наш город стал местом эвакуации 15 предприятий и сотен людей, которые приехали в Ульяновск на время, а остались на всю жизнь.
Первой к нам  эвакуировали чулочно-трикотажную фабрику им. КИМ из Витебска (ныне фабрика «Русь»). На предприятии выпускали армейское белье, брезентовые мешочки для штатных узлов минометов и солдатские хлопчатобумажные обмотки – намотанные на голень выше ботинка, они заменяли сапоги и использовались в армии вплоть до 1943 года.
Неподалеку от фабрики разместился завод «Электропускатель» из Харькова (позднее – «Контактор»),  на котором с середины 1942-го  производились комплектующие для знаменитых «Катюш».
На территории завода «Металлист» расположился Московский автомобильный завод им. Сталина (ЗИС-5В, Студебеккер – ЮС6-62, детали для снарядов). В 1944 году на его базе образовалось еще два самостоятельных предприятия – «Автозапчасть»  и Ульяновский моторный завод.

Рождение моторного завода

Как символ первой продукции завода, на его проходной стоит автомобиль ЗИС-5 – именно с выпуска

Заводчане

таких машин началась история предприятия. Осенью 1941 года в Ульяновск эвакуировали цеха Московского завода им. Сталина. На месте, где сейчас находится предприятие, город уже заканчивался, стояли только склады таможни. Эти помещения не были приспособлены для производства, но близость к железнодорожным путям сыграла решающую роль. В ноябре в Ульяновск из Москвы прибыли первые эшелоны с оборудованием и  полутора тысячами работников. «Москвичей можно было узнать сразу, – рассказывает руководитель музея трудовой славы Ульяновского моторного завода Марина Таратынова, – они приехали в кепках, осенних пальто и ботинках на тонкой подошве. Рано наступившая зима застала людей врасплох. В пятидесятиградусный мороз им приходилось поверх пальто надевать несколько мешков с дырками для рук и головы, чтобы как-то согреться. Выгружали оборудование вручную, техники никакой не было. Станки ставили на большие металлические листы, привязывали к тросам и тащили, как бурлаки, к складам».  Первым заработал цех капитального ремонта – там чинили станки, которые переломались по дороге из Москвы. Затем открылся цех по выпуску бронебойных авиационных снарядов (официально инструментальный цех № 2). Этот цех называли на заводе женским – в тылу на плечи женщин легла самая тяжелая работа. Женщины стояли и на разливке чугуна – там, где не всякий мужчина справится. Приходилось вручную поднимать ковш массой 100 кг с раскаленным чугуном, который нужно было аккуратно разлить в формы.

Собирать первые автомобили оказалось делом непростым. В столице их производили по всем правилам – на конвейере; здесь же все надо было строить с нуля. Не дожидаясь пуска конвейера, заводчане стали собирать машины вручную. Для этого установили сварные металлические подставы, трехтонные козлы и катучую балку для  подъема деталей и подачи их на сборку. Первая машина увидела свет в апреле 1942-го –  на первомайской демонстрации она проехала по улицам города. Летом таким методом собирали до тридцати ЗИС-5 ежедневно. В октябре запустили конвейер, что позволило в 1942 году отправить на фронт почти две тысячи машин. Тогда же наладили и выпуск малолитражных двигателей, что стало основой современного моторного завода. Движки служили на фронте мини-электростанциями – для освещения блиндажей, полевых госпиталей и зарядки аккумуляторов.

 
В годы войны на заводе работали 300 подростков – тем, кому еще не исполнилось восемнадцати. Многие приходили на завод совсем детьми.  «Девочки Шура Солдаткина и Надя Крутова жили в Базарносызганском районе, им едва исполнилось по 14 лет, – рассказывает Марина Таратынова, – они получили повестки из военкомата – явиться с вещами на станцию. Куда их повезут, не знали. Слух прошел, что в Челябинск. Посадили в товарный поезд, приехали на станцию «Киндяковка» и попали на завод.  Там им пришлось освоить чисто мужскую профессию газосварщика.  В Ульяновске у девчонок никого не было, они жили в бараке, голодали. Хлеб, который получали на заводе, не ели, а меняли его на жмых из подсолнечника. Потому что хлеб съедался быстро, а жмых – положил в рот и вроде можно дольше жевать». Самым молодым работником на завод пришел Юрий Иванович Шаров – на тот момент ему исполнилось 12 лет и 7 месяцев. Начальник «нарисовал» ему в документах возраст 14 лет. Несмотря на свои года,  паренек работал наравне со всеми – он и виду не подавал, сколько лет ему на самом деле. Мальчишки и девчонки приходили на завод из дальних сел босиком. Валенки и сапоги купить было практически невозможно. Поскольку по технике безопасности работать без обуви запрещалось, изготавливали колодки из брезента, ситца или сатина на деревянной подошве.

Жилья для всех работников завода не хватало – они жили в подъездах домов, в коридорах учреждений, в школе. Кто-то жил в бараке без удобств, рассчитанном на 110 человек. Нары в три ряда, одна фара для освещения и печка. Тем, кто жил в общежитии (ныне здание тубдиспансера на улице Кирова), приходилось легче – там хотя бы была баня. Но все равно умываться ходили в кювет в районе речного порта. Редко кому удавалось в городе снять угол, чтобы жить вместе с семьей. Обычно семьи проживали отдельно, за городом: в Кременках, Лаишевке, Баратаевке, Вырыпаевке. Кто не хотел разлучаться, ютились в землянках. В 1943 году с южной стороны завода стали строить засыпные дома – стены из фанеры и ящиков, между ними засыпали шлак, опилки, землю. Зимой дома строили очень долго, весной 1944 года строительство пошло быстрее. К 1 Мая несколько первых домов построили, и в честь этого улицу назвали Первомайской. На днях ей  исполнилось 70 лет. Некоторые из первых засыпных домов стоят здесь до сих пор.

Герои «Приборки»

Строительство приборостроительного завода № 280 началось в конце 1939 года с закладки первых корпусов около Базарной площади (ныне территория стадиона «Труд» и завода «Контактор»). Сюда эвакуировали производство трех предприятий: Московского НИИ-12, Ленинградского приборостроительного завода № 278 и Вяземского приборостроительного завода № 149. Вместе с оборудованием на ульяновский завод отправилось работать 72 человека. Для эвакуированных семей

За работой

строили временное жилье – бараки на 1-й жилплощадке и по переулку Робеспьера.

Станки в недостроенных корпусах приходилось устанавливать вручную. Не хватало топлива, материалов, а самое главное – квалифицированных кадров. Ушедших на фронт мужчин заменяли женщины, старики и подростки. Через три месяца на заводе уже трудилось 630 человек. Предприятие приступило к освоению первых приборов: указателей поворота, авиационных компасов и центробежных тахометров для самолетов и танков. За станком люди стояли по 12-16 часов, многие здесь же и ночевали. Зимой в практически не отапливаемых цехах мерзли руки, от постоянного недоедания люди теряли сознание прямо за работой. Те, кто пришел на завод детьми, едва дотягивались до станка – выручали деревянные подставки. «Чтобы не засыпать на рабочем месте, один из рабочих Андрей Миронов, пришедший на завод 15-летним мальчишкой, обвязывал себя за талию шпагатом, а другой конец крепил к столу мастера. Когда мастер вставал, веревка дергалась, и Андрей просыпался и опять за работу», – вспоминает куратор музея завода Валентина Преснякова.  Дисциплина была жесточайшая: за опоздание объявляли выговор, за прогулы отдавали под суд, отправляли на принудительные работы и сокращали нормы на хлеб. Ветераны вспоминали, как изматывала работа: выходной – один раз в месяц, скудные обеды в заводской столовой – суп из крапивы, сдобренный ложкой разваренного гороха и капелькой растительного масла.

Из-за нехватки топлива и электроэнергии в 1943 году завод почти встал. «Тогда молодежь завода отправили на заготовку дров, – рассказывает Валентина Преснякова, – вверх по Волге,  в сорока километрах были разбитые плоты, и бревна лежали в воде. Рабочие, как муравьи, обхватывали бревна и несли к барже. Одежда становилась мокрой, не было ни телогреек, ни резиновых сапог. Чтобы согреться, развели костры. Работали дружно и весело. На привале бригадир Михаил Струнин достал гармошку и заиграл. Согревались – и снова за работу. И так три-четыре дня». Несмотря на собственное тяжелое положение, заводчане собирали средства для семей фронтовиков, теплые вещи для бойцов на фронте. Женщины после работы шили, стирали и штопали белье для фронта. Как вспоминала рисовальщица 5-го цеха М.И. Соколова, к проходной завода выносили емкости для промывки деталей, замачивали в них шинели, телогрейки, гимнастерки, нижнее белье, ногами отжимали грязи и кровь. После стирки приводили все в порядок и отправляли на фронт. И это несмотря на то, что сами ходили в чем придется. Но даже в эти тяжелые годы люди оставались людьми: любили, смеялись, устраивали вечера отдыха в драмтеатре, в филармонии с концертами художественной самодеятельности. На заводе играл свой духовой оркестр. На танцы ходили, надевая по очереди платье подруги или пиджак товарища. Люди жили надеждой.

На заводе не забывают тех, кто начинал его историю – бывших коллег, тружеников тыла, отдавших все для спасения Родины. Их осталось 47 человек. Героев-земляков, победивших вдалеке от линии фронта. В каждый день рождения завода они приходят в родные цеха – те, кто еще способен ходить. И в разговорах эти люди стараются вспоминать только самое светлое и хорошее. Наверное, потому что однажды уже научились побеждать.
Артур Хомич