В марте 2021 года ульяновскому Дому детства исполнилось 100 лет. Журналисты «Молодёжной газеты» встретились с его директором Натальей Жидковой, которая рассказала, почему дети становятся сиротами при живых родителях и каково сотрудникам учреждения каждый день видеть боль ребят.

Первый и уникальный                                

Детский дом был создан 21 марта 1921 года в Симбирской губернии на территории Карсунского района. Тогда он работал как дом малютки. В 1968 году было принято решение перевести учреждение на территорию лесопарковой зоны Заволжского района Ульяновска, где вскоре построили первое здание. Сначала сюда принимали лишь малышей грудничкового возраста. В 1985 году Ульяновская область вошла в глобальный эксперимент, в рамках которого правительством было принято решение построить на базе дома малютки первый в стране детский дом семейного типа.

Помимо помещения дома малютки были возведены три коттеджа. Каждый из них имеет два входа и рассчитан на две семьи. В одной такой семье живёт от 6 до 8 детей. Все ребята разновозрастные, от 5 до 20-23 лет.

— Ребёнок имеет право покинуть детский дом в 18 лет, но не каждый молодой человек в этом возрасте готов к самостоятельной жизни, — рассказывает Наталья Васильевна. – Поэтому ребята часто остаются у нас до конца обучения в вузе или колледже. Да и потом нередко приходят вновь, особенно если возникают какие-то сложности и им нужны помощь или совет. Все мы в сложные моменты бежим домой, а для них – мы дом.

Наталья Жидкова

 «Алкогольные» сироты

Сейчас в Доме детства более ста воспитанников. Из них только восемь – круглые сироты, родителей которых нет в живых. Остальные — те, кто оказался в казённых стенах по просьбе родителей, находящихся в трудной жизненной ситуации, либо ребята, мамы и папы которых лишены родительских прав или ограничены.

— За год у нас порядка 50 ребят покидают учреждение. Это те, кто уходит в опекунские семьи или к усыновителям. Хочется отметить и тот факт, что с 2004 года в России не было иностранных усыновлений детей. Россияне стали проявлять более активный интерес к ребятам и забирать их в свои семьи, дарить им любовь, – продолжает Наталья Жидкова. — Но для нас нет большей радости, чем когда ребёнок возвращается в родную семью. Часто изымание детей становится шоковой терапией для родителей, они делают выводы, берутся за ум, приводят свою жизнь в порядок и возвращают детей. И надо сказать, что примерно в 80 % случаев родителям удаётся забрать ребят домой. Мы всегда готовы оказать помощь таким людям (в том числе и юридическую), если видим, что они искренне заинтересованы в возврате малыша и готовы прилагать усилия.

Бывают и ситуации, когда ребёнка временно отдают под опеку государства благополучные люди, попавшие в сложную ситуацию.

Так, например, Наталья Васильевна рассказала о девушке-студентке из ближнего зарубежья, которая, не имея никакой поддержки, была вынуждена временно поместить в детский дом своего новорождённого малыша.

— У неё не было возможности его растить. Она понимала, что необходимо доучиться и получить образование. Вот и поместила ребёнка к нам, — вспоминает директор Дома детства. – Но она постоянно, при каждой возможности, приезжала к малышу и проводила с ним много времени, гуляла, играла. Ребёнок чётко знал, что у него есть любящая мама, которая его заберёт, как только сможет. Он прожил у нас три года. Мама забрала малыша в день получения диплома. Приехала к нам напрямую из университета.

Не все прощают родителей

Бывает и так, что в детский дом обращаются усыновлённые ребята, которые ищут биологических родителей.

— Это уже повзрослевшие дети, которые, прожив всю жизнь с любящими мамой и папой, после их смерти находят, например, свидетельство об усыновлении, и для них это становится шоком, – объясняет Наталья Васильевна. –  Они искренне любят приёмных родителей, оплакивают их и зачастую хотят найти биологических мать и отца только для того, чтобы спросить, за что те их бросили, почему. Помню, как у меня тут сидел очень приличный мужчина, взрослый, и всё спрашивал: «Ну почему мама от меня отказалась?». А что я ему отвечу… Мы в таких ситуациях если можем, то помогаем найти координаты, а дальше всё складывается по-разному.

Одни выросшие дети, посмотрев на родную мать издалека, даже не подходят к ней и потом говорят, что хорошо, что она от них отказалась. Другие прощают и оправдывают родителей, начинают общение.

Праздничное мероприятие в честь 100-летия

К этому нельзя привыкнуть

— Я работаю здесь уже 17 лет, но так и не смогла привыкнуть к виду брошенных детей, — говорит Наталья Жидкова. – В нашей работе много сложностей, но самое тяжёлое — это смотреть, например, на только что поступившего малыша нескольких дней от роду и понимать, что от этого маленького, беспомощного человечка отказались, его бросил самый родной и близкий человек – мама. У меня и по сей день в такие моменты часто наворачиваются слёзы на глаза. Сначала я думала, что со временем привыкну к этому. Но нет. Не привыкла.

По словам директора Дома детства, дети поступают в разном состоянии, некоторые из них — словно маленькие волчата, которые по факту не видели в кровной семье ни любви, ни ласки. К каждому такому ребёнку нужен особый подход. И, конечно, на этой службе невозможно работать без огромной любви к детям.

— Сначала я много плакала. Мне хотелось обнять всех детей, пожалеть и забрать домой, дать им родительскую любовь. Но я понимала, что это невозможно, — рассказывает Наталья Васильевна. – Но один мальчик очень запал мне в душу. Он поступил к нам в полтора годика, и у нас сразу появилась какая-то незримая связь. Он, где бы ни был, всё время искал меня глазами. Я старалась чаще к нему заходить. Я так прониклась к нему, что стала всерьёз подумывать об усыновлении. Но тут нашлась семейная пара, которая захотела его усыновить, и я поняла, что должна уступить. Когда его забирали, я даже выйти к ним не смогла. Стояла и наблюдала издалека, как его уводят, а он шёл и, как обычно, искал меня глазами. С тех пор прошло много лет. Я его периодически вижу. У него всё очень хорошо. Меня он, конечно, не узнаёт и даже не помнит, что у нас был.

В конце разговора Наталья Жидкова призналась, что ей очень сложно не осуждать мам, которые бросают детей.

— Я понимаю, не суди, да не судим будешь, но не всегда могу сдержать свои эмоции. Я как мама и бабушка просто не понимаю, как женщина, у которой забрали ребёнка, может жить как ни в чём не бывало: выйти замуж, родить новых детей. Как она может спокойно жить, даже не вспоминая о своём ребёнке? Как будто его и не было в её жизни. Не понимаю я этого и понять никогда не смогу…

Валерия Казакова