Антиквариат во всём мире – колоссальный бизнес. Люди ищут клады, затонувшие корабли, затерянные города, вкладывают в это большие деньги и силы. В Симбирской губернии целые деревни – например, деревня Поливно, некогда пригород губернского города, а теперь часть Ульяновска – ударялись в кладоискательство.

Царская могила

В окрестностях Поливно, говорили местные жители, скрыто целых три клада, и это подогревало общественный энтузиазм.

Кладоискатели, или как их теперь называют чаще, «чёрные» археологи и обычные археологи, кажется, решают диаметрально противоположные задачи. Первые, как считается, стремятся обогатиться, вторые – обогатить знания о далёком и недавнем прошлом. Но и среди первых есть очень подкованные в знаниях прошлого люди, иначе по незнанию ты выкинешь или погубишь какой-нибудь на вид невзрачный, но чрезвычайно ценный артефакт. А вторые, кропотливо фиксируя битые черепки и обглоданные далёкими предками кости, в глубине души тоже мечтают о вполне себе конкретных сокровищах.

Иногда, хотя совсем нечасто, оба этих плана неожиданно пересекаются, и в руках археолога оказывается двойная ценность.

— Летом давнего 1987 года мне довелось работать в археологической экспедиции в Армении под руководством Вагана Ованнисяна, будущего вице-спикера парламента Армении, — говорит ульяновский архивариус Иван Сивопляс. — Но кто тогда знал, как обернутся исторические судьбы; за глаза Вагана Эдуардовича все по-доброму звали «Ваганчиком». Мы копали какие-то разрушенные в ходе дорожных работ погребения, натыкаясь исключительно на глиняные черепки (правда, однажды в могиле четырёхтысячелетней давности наткнулись на двухкопеечную русскую монету 1913 года – до сих пор ломаю голову, как она туда попала?) В августе того же года мы переехали на жительство в Ульяновск – а осенью разразилась археологическая сенсация. Ваган Ованнисян наткнулся на так называемую «царскую могилу», в которой были найдены золотой и серебряный кубки. Золотой, ну – золото и есть золото. Зато серебряный оказался покрыт загадочными рисунками, над смыслом которых до сих пор бьются многочисленные исследователи. Конечно, сам по себе к сенсационной находке я не имею никакого отношения – но мне приятно вспомнить, что я работал в той самой экспедиции.

Пряжка с гербом

Клады дают замечательный материал, чтобы судить о личности спрятавшего их человека. Зимой 1983 года два ульяновских мальчишки обнаружили в старом доме, предназначенном к сносу, деревянную шкатулку с драгоценностями и ценными предметами. Владельцы клада не были коренными симбирянами.

Среди предметов на фотографии, сделанной после находки клада, заметна пряжка с изображением герба Лифляндской губернии, современной Латвии – красный грифон с мечом. Лифляндия вошла в состав Российской империи в 1710 году. Драгоценный сувенир был изготовлен к 200-летию события, отмеченного в 1910 году. Торжества в Риге, столице Лифляндской губернии, продолжались три дня с личным участием императора Николая II. Пряжка явно украшала наряд знатной лифляндской дамы, принимавшей участие в приёмах, балах и ужинах.

В сентябре 1917 года Ригу заняли германские войска. Многие жители города эвакуировались в Симбирск и Симбирскую губернию. Летом-осенью 1918 года, в разгар Гражданской войны, владельцы шкатулки вынуждены были бежать уже из Симбирска и за добром своим больше не вернулись…

Кроме «говорящей» пряжки, шкатулка скрывала в себе «парадные» золотые карманные часы – и потёртый, «рабочий» хронограф, часы с дополнительными циферблатами, которые давали возможность отсчитывать и фиксировать необходимые временные интервалы. Хронографами пользовались врачи, считая пульс, частоту дыхания, – и морские офицеры. Рига – портовый город, и можно предположить, что владелец хронографа был именно морским офицером. Врач забрал бы необходимый в повседневной практике хронограф с собой, а вот моряк в «сухопутном» Симбирске спрятал хронограф до лучших времён…

Тайная ниша

Клады действительно обнаруживаются в самых неожиданных местах и таят в себе самые разные предметы. Известный в Казани учёный-химик с симбирскими корнями Александр Дмитриевич Фёдоров рассказал две «кладовые истории» из жизни своей семьи – случились они, правда, до его рождения, но в семье про них вспоминали неоднократно. Его дядей был симбирский уроженец и очень известный в своё время в Казани врач-фтизиатр, специалист по туберкулёзу Иван Сергеевич Марченко (1886-1955).

Доктор Марченко слыл человеком зажиточным, жил своим домом, держал прислугу. Но в нелёгкое советское время с прислугой не раз приходилось расставаться. А поскольку отношения с прислугой никак официально не оформлялись, люди оказывались в очень затруднительном денежном отношении. В 1930-е годы у доктора Марченко кухаркой работала девушка, откуда-то из деревни. В Казани она жила на птичьих правах и ютилась в деревянной каморке, где-то под лестницей, в подъезде.

И вот, оказавшись не у дел, сидя в печали в своей каморке, девушка вдруг обратила внимание, что если стукнуть по фанерке, которая представляла собой заднюю стену в её жилище, то стук получается отчётливым, как если там имеется пустота. От нечего делать девушка сломала фанерку – и за ней действительно обнаружилась ниша, уходящая дальше под лестницу.

Ниша оказалась завалена старым и пыльным старинным барахлом, какими-то камзолами, мундирами, шубами, дамскими платьями. Но вещи были крепкие, не траченные молью, и у девушки появилась надежда, что что-то из этого можно будет продать. Почистив какой-то камзол попышнее, она пошла с ним на толкучий рынок – и тут на неё налетел музейный работник: «Откуда у вас такое? Это первоклассная музейная вещь!» – «Да, у меня ещё есть!».

Музейные вещи оторвали «с руками». Что не подошло музею, приобрёл Казанский оперный театр, и солисты ещё долго радовали публику ариями, облачившись в камзолы, шубы и платья, добытые из убогой каморки. Александр Дмитриевич, исключительно в шутку, предполагает, что именно эта история, как-то дошедшая до столиц, могла вдохновить писателя Алексея Толстого с его «Золотым ключиком, или Приключениями Буратино».

Платиновый чайник

Другая история случилась во время войны. Теперь Иван Сергеевич «сократил» пожилую домработницу. Положение этой женщины стало ещё хуже – у неё не осталось продуктовых карточек, не было возможности их оформить, и она фактически обрекалась на голодную смерть.

Сохранялась единственная надежда на старенький чайник из белого металла, который бабушка нашла однажды и пользовалась им, за неимением лучшего – на чайнике были клейма, и можно подумать, что он сделан из серебра. Со своей единственной ценностью бывшая домработница пришла к оценщику в ломбард. Тот взял вещь и просил прийти через день-два. Когда бабушка вернулась за чайником, оценщик с переменившимся лицом, но очень вежливо попросил её подойти ещё через два часа.

Не заметив подвоха, бабушка вернулась – и обнаружила в ломбарде, кроме оценщика, двоих сотрудников милиции, которые спросили: «Откуда у вас этот чайник?». Женщина как на духу начала говорить и о находке, и о своих крайних жизненных обстоятельствах.

Тут-то выяснилось, что чайник оказался не серебряным – а платиновым! Видимо, оценщик должен доносить в милицию о подозрительных предметах и посетителях ломбарда, и это был тот случай: голодная, бедно одетая женщина приносит вещь астрономической стоимости! Закончилась история замечательно – мало того, что за чайник заплатили сполна, так и милиционеры помогли с оформлением продуктовых карточек; это в те времена было ещё более важно.

— Кстати, лет уже двадцать назад один ульяновский старожил показывал мне дом на улице Радищева, в подвале которого они с приятелем, жившим в этом самом доме, после войны спрятали настоящий «Маузер», — вспоминает Сивопляс. — В деревянной кобуре, как в кино про Гражданскую войну! Конечно, «Маузер» уже давно проржавел и сгнил – но тайна клада осталась.

Ермил ЗАДОРИН.