Какие преступления совершались в XIX веке в Симбирске? Была ли коррупция? «Молодёжка» посмотрела криминальный архив прошлого.

В плане частоты и тяжести нарушения законов губернский Симбирск сильно уступал другим городам. Это было связано с его размерами, числом жителей, с присущим большинству из них религиозным сознанием – люди уверенно считали преступление грехом, обидой Бога и старались не грешить. В XIX век Симбирск вступил с населением в 12 тысяч человек. В общем, все друг у друга на виду.

Лихой разбойник

И в те времена существовала коррупция, когда, рассчитывая на мзду, стражи порядка готовы были закрывать глаза на преступления. Так, в 1830-е годы в Симбирске и губернии славился разбойник Василий Серебряков по прозвищу Безрукий – в одной из схваток он потерял правую руку, но это не мешало ему разбойничать дальше, ловко орудуя кистенём, привязанным к культе. Осенью 1834 года Безрукий в Симбирске попался полиции, получив ранение в пьяной драке. И говорили, будто полицмейстер предложил Безрукому свободу в обмен на награбленные деньги и ценности – в крайне грубой форме Серебряков отказал блюстителю порядка, за что той же ночью по приказу полицмейстера был задушен сокамерниками…

Нехороший овраг

Криминальная жизнь тяготела к окраинам. Усугубляло обстановку то, что весь Симбирск насквозь прорезал глубокий и необжитой, используемый в качестве помойки овраг реки Симбирки. Обычные люди туда не совались – а вот сомнительные личности нередко пользовались преимуществами, которые давал овраг, чтобы скрытно подкрасться к облюбованному дому и спрятаться в овраге с награбленным добром.

Весной 1837 года шайка из пяти беглых дезертиров несколько недель наводила ужас на Симбирск, занимаясь грабежами купцов. Совладать с лихой пятёркой у городской полиции, общая численность которой, включая всё начальство, едва превышала пятьдесят человек, не получалось – «закрыть» овраг такими силами было невозможно, но симбирян спас случай. Злодеи обратились к одному бедному чиновнику, предложив ему помочь им с подделкой паспортов, а тот донёс об этом в полицию, и дальше задержать грабителей было делом техники.

Жена чиновника

Криминальная ситуация в Симбирске заметно накалялась в моменты, когда в город подтягивалось значительное количество иногородней публики. Это случалось ежегодно во время большой Симбирской, так называемой Сборной ярмарки, входившей в десятку крупнейших российских ярмарок, в другие ярмарочные и базарные дни. Это происходило в определённые периоды времени – например, в голодные годы, когда в Симбирск в поисках заработков или для сбора милостыни устремлялись крестьяне из голодавших селений, или в ближайшие годы после пожара 1864 года, когда на восстановление Симбирска направились массы работников со всего Поволжья.

Полиции трудно было отследить и контролировать массы приезжающих. Их присутствие мгновенно актуализировало «индустрию сомнительных удовольствий», кабаков и публичных домов, что приводило к росту взаимосвязанных с ними преступлений, например, пьяных драк и краж. В августе 1877 года в публичном доме солдатки Василисы Юдиной на Буинской улице «золотых часов с цепочкой, медальоном и ключиком за 110 рублей, золотого перстня за 20 рублей и серебряного пенсне за 7 рублей» лишился даже оказавшийся в наших палестинах великобританский подданный Томас Уоллес. Кражу совершила публичная женщина, жена чиновника Александра Троицкая, с которой иностранец решил развлечься.

Шинель губернатора

Кражи были самыми распространённым видом преступлений в Симбирске. От краж страдали все, вплоть до сильных мира сего. Старожилы вспоминали, что в 1837 году воры выкрали из прихожей губернаторского дома шинель губернатора Ивана Петровича Хомутова. В 1877 году у протоиерея кафедрального собора Иоанна Анаксагорова прямо из дома на Московской улице унесли 40-рублёвую тёплую рясу, а у отставного унтер-офицера Павла Белова, служившего сторожем в том же соборе, отдыхавшего у себя в сторожке в тёплый сентябрьский денёк  того же года, прямо из сторожки вытащили сюртук с приколотой к нему боевой наградой — солдатским Георгиевским крестом 4 степени.

Летом 1884 года крестьянин Садык Шевмаханов, воспользовавшись незапертой дверью, проскользнул в рабочий кабинет директора народных училищ Ильи Николаевича Ульянова, отца вождя пролетарской революции, и похитил из ящика рабочего стола двое серебряных часов стоимостью 40 рублей. Царское правосудие скрутило воришку, и одни часы за 25 рублей вернулись к законному владельцу. Тем же летом у симбирского губернского предводителя дворянства Михаила Николаевича Теренина стащили две пары атласных туфель и театральный бинокль за 15 рублей – похитителя не нашли.

Крупная кража

Самой крупной в истории XIX века в Симбирске стала кража в ночь на 27 сентября 1880 года из ювелирного магазина купца Сапожникова. Отперев замок подобранным ключом, неизвестно кто похитил разных золотых, бриллиантовых и серебряных вещей на сумму до 20000 рублей. Уже в начале XX века под следствие попала группа офицеров Симбирского интендантского управления, которым инкриминировались получение взяток и кража из казны 400000 рублей. В общем, «Маленького вора гонят со двора, // Крупного сажают и в директора; // Маленький воришка сцапал и пропал, // Крупный тоже сцапал — нажил капитал», — так писал об этом наш великий земляк, поэт-сатирик Дмитрий Минаев.

Опасные преступления

Самыми общественно опасными преступлениями считались поджоги. Пустить красного петуха было довольно популярным способом мести или запугивания, но огонь мог распространиться стремительно, погубив дома и имущество вовсе ни о чём не ведавших людей.

18-летние Константин Полежаев и Иван Степанов в 1857 году приехали в Симбирск, чтобы найти какое-нибудь дело. Но, прожив все свои средства «в обществе публичных девок», молодые люди стали добывать деньги тем, что начали воровать на пожарах, красть вынесенное на улицу имущество погорельцев. Вначале это были случайные пожары, а после Полежаев и Степанов стали целенаправленно устраивать поджоги, чтобы поживиться.

Но краденое требовалось ещё и сбыть, а продавалось оно за копейки, и тогда юноши решили шантажировать обывателей поджогами, вымогая у них деньги. На том они и «погорели»: их задержали полицейские при распространении в заволжской слободе Канаве соответствующих писем.

Именно с поджогами связывала общая молва и страшный симбирский пожар 1864 года, выжегший 2/3 или три четверти 25-тысячного Симбирска и стоивший жизни, по официальным данным, 148 человек – именно столько обгорелых трупов отыскали на пожарищах, хотя погибших наверняка было ещё больше. Симбиряне хватали поджигателей и кого-то даже успели линчевать, но официальное следствие не установило виновников и злого умысла в возникновении пожара.

Летом 1878 года полиция задержала диакона Василия Воскресенского, поджёгшего сеновал у себя в собственном дома. Изобличённый не отпирался: «Мне все равно, меня и в тюрьме будут кормить такими же щами, как и дома». Диакона отправили в земскую больницу лечиться от белой горячки.

Боялись ходить

Трепет и общественный резонанс вызывали убийства, тем более жестокие, особенно на сексуальной почве и остававшиеся нераскрытыми. В июле 1866 года на волжском косогоре в саду, принадлежавшем купцу Карташову, был обнаружен обезглавленный женский труп: «весь раздетый, только на руках остались почти истлевшие лайковые перчатки».

Летом 1876 года в Симбирске пропала мещанка Олимпиада Иванова. Через несколько дней поисков муж и родственники обнаружили её обнажённое тело «в бесстыдной позе» и с перерезанным горлом. Шок от этого преступления был столь велик, что даже крепкие мужчины в одиночку не отваживались ходить мимо места убийства и спустя два года после преступления.

10 июня 1879 года отставной рядовой Григорий Сидорин, его жена Марья и девятилетний сын Николай «с целью воспользоваться деньгами» жестоко убили 60-летнего отставного солдата Матвеева. Солдату отрубили голову, после чего тело сунули в мешок и спрятали в подполе у себя дома, где через 12 дней его и обнаружила полиция.

Авторитетов не было

Симбирск XIX века не знал «криминальных авторитетов» — в «авторитете» в Российской империи было дворянство. Тех, кто совершил серьёзные преступления, лишали прав, состояния, фактически всех гражданских прав и этапом отправляли на каторгу в Сибирь, где после отбытия срока оставляли на поселение.

Ермил ЗАДОРИН.