Сегодня в нашей рубрике “Лица” – Владимир Иванович Казанцев (интервью из книги А.Безденежных “Симбирский контекст”, 2003 год).  Источник: сайт литературного клуба «Первая роса»

Андрей Безденежных

Владимир Иванович Казанцев

Справка:

50 лет (по состоянию на 2003 год – прим.портала). В социологии – с 1979 года. Руководил социологическими службами приборостроительного и автомобильного заводов, НПО «Марс». Последняя официальная должность – эксперт представителя Президента РФ по Ульяновской области (1995 год). С 1990 года занимается комплексным анализом и прогнозом региональных процессов. В сфере его интересов – предвыборное проектирование, где он является автором множества аналитических докладов, обзоров, разработок.

– Владимир Иванович, каково было общественное мнение жителей Ульяновской области перед декабрьскими выборами 2000-го года?

– На начало осени 2000-го (появление в ульяновской прессе публикаций о Шаманове как о кандидате в губернаторы) соотношение сил было одинаковым: за Горячева – 30%, за Шаманова – 30%.

– Что нужно было сделать Горячеву, чтобы победить на выборах?

– К тому времени в области началась активная неприязнь к тогдашней власти. Особенно после роспуска городской думы. В той ситуации для Горячева было только одно решение – еще летом договорится с Сергеем Николаевичем Рябухиным (на тот момент – председатель Законодательного собрания области, ныне – член Счетной палаты РФ) как с преемником и работать на него. Только в этом случае сохранилась бы личная преемственность власти. Но этого не последовало. «Семья» не хотела делиться с властью даже с очень близким к ней человеком. Как результат, прекрасно понимая, что у Горячева нет никаких шансов, Рябухин ринулся на амбразуру самостоятельно. Выступил в роли камикадзе, пытаясь спасти область от прихода руководства извне. Но было уже слишком поздно. Когда меня пригласили работать в предвыборный штаб Рябухина, оставалось два месяца до выборов. Я сказал, что я – аналитик, а не пожарный.

С.Н.Рябухин

Самое же любопытное, что Горячев на тот момент был настолько уверен в победе, что не оценил самоотверженности Сергея Николаевича и предал его анафеме. Он даже не попытался понять истинных мотивов его поступков! На мой взгляд, в конце губернаторства у Юрия Фроловича появилось ощущение своего всесилья. И тем болезненней было падать…
– Откуда у Горячева была такая уверенность? Неужели у него не было данных социологических опросов?

– Я знаком с людьми, которые проводили опросы общественного мнения и представляли их команде Горячева. На все результаты была такая реакция: либо «мы все это знаем», либо «это не соответствует действительности». Горячевцы терпеть не могли слышать о себе плохое и вместо того, чтобы исправлять что-то, просто отмахивались. В результате, начиная примерно с одинаковых рейтингов на начало осени 2000-го, в декабре Горячев снизил свой до 20%, а Шаманов увеличил до 50%! Одни («шамановцы») работали с точными данными социологических опросов, работали точно и жестко, а другие («горячевцы») отнеслись ко всему наплевательски. Одна из причин уверенности Горячева в победе крылась в том, что у нас в области нет второго тура голосования. Того, который возникает, если ни одна из сторон не набирает больше 50% голосов. У нас победителем определяется тот, кто наберет простое большинство голосов. Горячев, рассчитывая на 30-40% «карманных» голосов, счел, что этого будет достаточно! Но не вышло…

– Была ли у вас уверенность в победе Шаманова за несколько месяцев до выборов?

– У любого, кто видел и понимал, что происходит, другого и быть не могло!

– Чем бы закончилось противостояние Шаманова и Горячева, если бы «шамановцы» не вели сильной избирательной кампании, а также бы все спустили на тормозах?

– Я думаю, что в игру вступили бы Его Величество Случай, либо… фальсификации. Однако шансы были на стороне Шаманова. За него была и история – время Горячева просто ушло.

– Не было ли фальсификации голосов на выборах?

– Я думаю, что в реальности Горячев получил не около 24%, как значилось в протоколе, а несколько меньше – около 20%. Полагаю, что фальсификации были, но уже не в таких масштабах, как на выборах в Законодательное собрание и Государственную Думу в 1999-м… Тогда мы остались без половины городских депутатов в ЗСО, поскольку в некоторых округах население проголосовало «против всех». Я склонен думать, что этот «протестный процесс» был, мягко говоря, «искусственным».

– Тогда, в 1999-м, Вы не высказывали публично это свое мнение?
– На основе своего исследования «Ульяновские выборы-99: ошибки, нарушения или фальсификация?» я начал серию публикаций в прессе. Сообщил о своих выводах нескольким должностным лицам. В ответ – либо молчание, либо – обещание суда. К счастью (или, к сожалению), к судебной ответственности меня не привлекли – не было аргументов.

– А как происходит подтасовка?

– Способов множество – от «случайного» перекладывания стопки бюллетеней другому кандидату до заполнения бюллетеней за неявившихся избирателей. Гораздо тоньше и результативнее – компьютерные технологии. Но и их можно обнаружить с помощью математической статистики.

– Какие экономические ошибки совершила команда Горячева в период своего правления?

– Прежнее руководство выбрало экономическую модель с малой стоимостью жизни и малыми доходами. При этом забывалось то, что нельзя, оставаясь в едином экономическом, идеологическом и правовом пространстве России, строить собственный путь. Для того чтобы его строить необходимо обладать очень большим ресурсно-энергетическим потенциалом, которого у нас не было. Первое время (года до 1996-го) экономика Ульяновской области еще держалась, но чем дальше мы расходились с генеральным курсом России, тем более таял административный ресурс, бюджетный ресурс. А на собственном ресурсе наши предприятия уже не могли двигаться дальше.
В итоге, визитной карточкой политики и экономики Ульяновской области того периода стали три «П»: патернализм, протекционизм и популизм.

– Как такая политика администрации Горячева повлияла на жителей области?

– Она породила такое негативное явление, как социальное иждивенчество. С 1992 года мы сформировали пассивную массу, которой некоторое время гарантировалось более-менее приемлемое будущее. Сейчас же эта масса поставлена перед крахом. На конец правления Горячева людей, чьи доходы составляли менее прожиточного минимума, в области было 30%, сейчас их уже 50%! Значительная часть людей либо не желает, либо не может работать и зарабатывать самостоятельно! Столкнувшись с новыми условиями, они предпочли «падать» еще дальше, вместо того, чтобы искать возможность заработка, прикладывать усилия к каким-то новым возможностям. Сейчас, чтобы выжить, им нужно сломать в себе это иждивенческое мировоззрение!
Мне кажется, что в ульяновцах до сих пор (после 10 лет рынка!) еще живет надежда на возврат к старому. Один тот факт, что в Ульяновске на Доме Советов и на трибуне Законодательного собрания все еще висит герб РСФСР, говорит о многом. Можно ли представить себе, как в 1927 году (через 10 лет после Октябрьской революции) на зданиях Советской России все еще висели бы двуглавые орлы? Конечно, нет! У нас же символы ушедшей эпохи висят не где-нибудь, а на здании, олицетворяющем государственную власть!

– Что для Вас личность Горячева?

– Знаете, спортсмены говорят, что каждый должен знать предел, за которым он проиграет. То есть когда твоих результатов хватает на то, чтобы побеждать в районных соревнованиях, их не обязательно хватит для победы на областных. Горячев 14 лет был руководителем пригородного Ульяновского района. Он – идеальный руководитель района, в совершенстве знающий сельское хозяйство! Но что такое область? Это и промышленность, и культура, и еще огромное количество отраслей. Этого он не понимал и не принимал. В идеале Горячев мог быть высокопрофессиональным руководителем сельского хозяйства области, но не более.
Скажу еще… По моему мнению, город для Горячева всегда был загадкой. Видимо, подсознательно ортодокс Горячев всегда хотел уничтожить город как источник всей бузы, всех проблем, всей демократии. («Все зло в городах», – это позиция многих сельских жителей!) И вот эта нелюбовь к городу у Юрия Фроловича сохранилась на всем протяжении его губернаторства.

– Каково Ваше отношение к администрации Шаманова?

– Когда в 2000-м году область оказалась в тупике, ей нужны были изменения. Агонию горячевской администрации нужно было прекращать в любом случае! В результате понимающие это люди схватились за абы кого, в данном случае – за генерала. Нет, я должен уважать избранного губернатора, но нельзя не понимать того, что (не мной сказано) шпагой можно отнять, но не произвести! Первая фаза – борьба за власть – у Шаманова получилась стремительной, военной. А дальше? Дальше – ничего. Все это участие в «гонках на выживание», презентации – все это нужно было до выборов, а не после них! Особенно меня «приплюснуло» то, когда мы стали культурной столицей Поволжья. Культурная столица, в которой нет горячей воды?!
Новая власть должна была стать «правительством национального спасения», но, к сожалению, не стала.

– Почему, как Вам кажется?

– Власть в условиях дефицита важнейших ресурсов (времени и денег) должна уметь безошибочно выстраивать приоритеты – на какую проблему ей тратить единственный имеющийся рубль, когда таких рублей нужно сотню на сотню имеющихся проблем. Похоже, у нашей власти такого механизма нет. Отсюда всего лишь шаг до «объектно-бюджетного волюнтаризма». Добавьте к этому чехарду кадров в областной администрации, психологическую инерцию людей и их неосознанное сопротивление новому, добавьте их растущее отторжение пришлых управленцев и неадекватность самого Шаманова (военного) нашему сугубо гражданскому обществу. В результате вы получите то, к чему мы пришли на данный момент – рейтинг Шаманова «затухает», и недовольных им людей ничуть не меньше, чем недовольных Горячевым два года назад.

– Есть мнение, что нынешняя глобальная задача шамановской администрации – расчистить плацдарм для последующего строительства.

– Не согласен. Нельзя перепрыгнуть пропасть в два прыжка. Нужно либо делать, либо нет. Иного не дано. Тот, кто не созидает, тот разрушает.

– При такой низкой оценке работы команды Шаманова есть ли у нее шансы на следующий губернаторский срок?

– Да. Парадоксально, но это произойдет, если будет применен тот же ход, который в 2000-м применил Борис Николаевич Ельцин и не применил Юрий Фролович Горячев: если за полгода до окончания своих полномочий Шаманов выступит перед жителями области, извиниться, объяснит, что обеспечил области переходный период, и объявит о своем уходе. В этом случае сработает то, что Шаманов как бы вернет доверие простых людей к власти. Народ поймет, что Шаманов – благородный человек, и его преемник, названный в том же обращении, будет иметь очень хорошие шансы. В других случаях шансы команды Шаманова на повтор ситуации 2000-го года я оцениваю как 50 на 50.
– Есть ли шанс вернуться в губернаторское кресло у Юрия Фроловича Горячева?

– Теоретически шансы есть. Мне даже кто-то напомнил по этому поводу имена Черчилля и Де Голля, вторично, после перерыва, вставших у руля власти. На что я возразил: эти люди привели свои страны к победе в страшной и тяжелой войне и, следовательно, имели моральное право и заслуги, чтобы еще раз возглавить правительства. Здесь же я приведу фразу, кажется, Талейрана: «Они ничего не забыли и ничему не научились». Отношу я ее и к Горячеву, и к нашим коммунистам – думаю, не обидятся.

– Будете ли работать на Горячева, если он предложит участвовать в его возможной избирательной кампании?

– Нет – и не только потому, что я не хочу возрождения «ульяновского феномена». Все знают, к чему это привело. Нет – потому, что у меня срабатывает чувство солидарности. Мои коллеги и друзья работали на «семью» и остались выброшенными, без работы и обещанных денег. А это – многие тысячи рублей. Нет ничего опаснее бедного, озлобленного и обманутого профессионала.

– Почему социологи пользуются таким большим спросом на выборах?

– Прежде всего потому, что знающий социолог чувствует и понимает людей, избирателей, их потребности, интересы, образ мыслей. Потому что социологи призваны за частными факторами увидеть общие закономерности. Например, за последние годы военные (отставные либо действующие) среди кандидатов составляли 20%, а среди избранных депутатов и глав администраций – 40%. Это – не мелочь. Это – тенденция. Или другая тенденция: чем выше уровень власти, тем больше туда избирается людей старшего возраста и меньше – женщин. И таких социологических выкладок очень много.

– Не приглашали ли на работу в новую администрацию?

– Приглашали. Первый раз – еще до выборов. Но знаете, за свою «жизнь в социологии» я учился в аспирантуре Академии наук, работал в серьезных организациях, немного преподавал и работал в СМИ. Пришел к выводу: социолог может быть объективен и беспристрастен, только работая вне официальных властных и даже (парадокс!) – научных структур. Понятно, что есть и профессиональный кодекс, и гражданская ответственность, но… Немало я знаю коллег, у которых, в силу их статуса, «крылышки обрезаны», а то и того похуже. Они вынуждены не говорить всей правды, подтасовывать данные. Так что я предпочитаю оставаться бедным, но свободным…
– У каждого своя правда. В чем Ваша?

– Моя профессия – собиратель, исследователь. А задача исследователя – познавать мир и делиться полученными знаниями с окружающими, не навязывая при этом своей оценки.
В этом «ненавязывании» и есть моя правда. Мне нравится старый принцип врачей: «Не навреди». И именно поэтому я очень многого в жизни не делаю.

– Какие человеческие качества Вы цените больше всего?

– Есть люди, которые винят во всем нехорошем, что случилось с ними, других, есть те, кто винят обстоятельства. А люди должны начинать с себя. Это – принцип самодостаточности человека. Он – номер один для меня… Человек должен быть самодостаточным. Если человек для себя решил все вопросы, это – личность, я его уважаю…

– Какое значение для Вас имеют деньги?

– Недавно меня спросили: «Раз ты такой умный, почему ты такой бедный?» Я ответил так: мы бедные не потому что глупые, а потому что у нас слишком высокие моральные притязания и слишком маленькие материальные потребности. Деньги для меня – это радость для моих детей. Не более того…

– Что для Вас любовь?

– Я полагаю, что искренне любить может только альтруист, который не ищет в других людях что-то для себя. Он отдает себя… Отдавать себя – это высшая доблесть человека…

– Какой свой поступок Вы считаете самым важным в своей жизни?

– В середине 80-х я, сдав все кандидатские экзамены, вышел в Академию наук на защиту диссертации. Мне намекнули, что по данной тематике нужно быть как минимум кандидатом в члены КПСС, на что я сразу фыркнул. В то время государство мне доверяло большие военные секреты. А тут такая вроде бы банальная вещь… Я вернулся на «Марс» и сказал, что раз так, то слагаю с себя все научные обязательства. Через день мне предложили вступить в партию без очереди. Я отказался – и от членства в КПСС, и от защиты диссертации на таких условиях.
– Чего Вам не хватает в жизни?

– Злости…

– Что для Вас Ульяновск, Ульяновская область, родина?

– Ульяновск – это родина моих предков. Ульяновск – это моя боль. Боль за ульяновцев, которые для меня до сих пор олицетворение патриархальности, наивности. Они буквально придавлены постоянной борьбой за выживание (во всяком случае большинство из них) и в силу этого не видят свою жизнь завтра и послезавтра.

– Не было ли мысли покинуть город, страну в поисках лучшей доли?

– Я до сих пор знаю иностранные языки. У меня до сих пор остались научные связи за рубежом. Где-то во мне есть то, что лучше быть одним из лучших социологов здесь, чем затеряться в столице. Но не это главное. Для меня быть здесь, это значит – выполнять свой долг исследователя, ученого, просто психотерапевта. Я здесь еще не все написал, не все изучил, не все отдал. И в конечном итоге многое еще задумано, намечено и надлежит быть сделано.

Впечатления от встречи:
Кажется, теперь я знаю, чем люди с демократическими взглядами отличаются от всех остальных. Оба моих собеседника-демократа (Казанцев, Ступников) очень внимательно отнеслись к каждому своему слову и, в буквальном смысле, самостоятельно переписали свои интервью (больше такого не делал никто!). О чем это говорит? О том, что для них имеет очень большое значение, какое о них составят мнение другие люди, о том, что они ощущают собственную личность очень важной и ценной. Я не говорю, что это хорошо или плохо, я просто констатирую факт.
И еще одно (опять же это просто констатация факта): по своей сути все мои собеседники-демократы являются революционерами, разрушителями, «предназначение» которых в том, чтобы бороться с негативными явлениями, но ни в коем случае не в созидании нового и позитивного. О том, что это действительно так, свидетельствует и то, что самых высших своих достижений они добились в начале 90-х – в самый разгар «перестроечной войны». Ныне же они – к сожалению, или к счастью – не востребованы…

В следующую пятницу, 14 ноября, читайте интервью с художником.