В Вероне организовали Музей Ромео и Джульетты, хотя весь мир знает, что не было в Вероне ни Монтекки, ни Капулетти. Но миллионы долларов ежегодно попадают в городскую казну от притока влюблённых со всего света. Почему бы не организовать что-то подобное в Ульяновске? Ведь у нас тоже есть своя романтическая история.

Ульяновский фольклорист Виктор Баскаков впервые услышал её в 1968 году, когда был первокурсником филфака Ульяновского пединститута. Позже он нашёл более подробные сведения в архивах и читальных залах.

Влюбленные

— В здании нашего суворовского (а ранее – танкового) училища до революции располагался кадетский корпус. Им руководил генерал — Николай Андреевич Якубович, много внимания уделявший воспитанию у юношей благородства и сострадания к ближнему, — рассказывает Виктор Баскаков. – В  1891 году в Симбирской губернии из-за неурожая возник голод, и кадеты единогласно приняли решение помочь голодным ученикам сельских школ. Три раза в неделю жертвовали свою порцию хлеба для голодающих. А напротив корпуса, через теперешнюю улицу Ленина, располагались каменные стены Спасского женского монастыря. Там были дома для игуменьи и монахинь, хозяйственные постройки, училище для «девиц-сирот из духовного звания» (не монашек). Молиться их приводили в церковь, уже за оградой монастыря. И туда же, после уроков «Фортификации», приводил своих воспитанников унтер-офицер Никанор Устиныч  Пухов».

Подкоп

Как-то у церкви вдовец Никанор Устиныч встретился взглядом с Лукерьей — боевитой поварихой монастыря, следившей за своими девицами-подопечными.  Это была симпатия с первого взгляда. Между тем чувства возникли не только у этих двоих, ведь их воспитанники были так молоды… В общем, через пару недель определилась тройка особо рьяных «богомольцев»-кадет: Иван Салтовский, Иван Корольков, Николай Слюсаренко, которые находили повод лишний раз попасть в церковь во главе с Никанором Устинычем, и такая же тройка особо  «богомольных» учениц, которых звали Вера, Надежда и Любовь.

Самый шустрый воспитанник Ваня Корольков как-то предложил унтер-офицеру… вырыть траншею от кадетского корпуса до монастыря!  «До стены монастыря не так уж и далеко, — вкрадчиво увещевал Ваня. — Удачно, прямо из подвала твоей каптёрки — до Лукерьиной кухни».

Сначала Никанор Устиныч возмущался для приличия, а потом решил: подкопу –быть! Убедила его в этом встреча с Лукерьей на базаре. Та огорошила его сообщением: «Мои три девки — Верка, Надька и Любка — уже роют!» — «Чего роют?» — «Ну, лаз, про который Ванька твой рассказал». — «Так, а чем они роют, у вас ведь ни лопат, ни кирки!» — «А они пока косырями, которыми пол скоблим в кельях, и… ложками».

Никанор Пухов застыл! Такой самоотверженности он не встречал даже на фронте.

Навстречу друг другу

— Ночью унтер-офицер  перекинул через стену монастыря малые пехотные лопаты, — повествует Виктор Баскаков. — Кирку хрупкие монашки даже не подняли бы. А повариха Лукерья, по причине пышнотелости, работать в подкопе никак бы не смогла. Ей и так приходилось быть «на шухере», чтобы матушка игуменья случайно не зашла и не поинтересовалась, что это там шуршит в запечной кладовке. Кухня в монастыре стояла возле стены, отгороженная от посторонних глаз поленницей дров и брёвен, поскольку отапливалась печью.

Так и начали влюблённые монахини и кадеты подкоп навстречу друг другу.

Вот только как-то разговоры двух Иванов об этом услышал кадет-ябеда Петька Трюмин — «Трюмка» и  сразу отправился докладывать об услышанном самому генералу Якубовичу.

Восхитил генерала

Генерал Якубович отправился в подвал и смог оценить и длину, и красоту подкопа. Затем, перейдя Московскую улицу, он навестил игуменью с предложением всегда оказывать своим личным составом любую помощь в благоустройстве территории, в ремонте часовни или другого помещения. Матушка от дармовой рабсилы не отказалась, и генерал, не затрудняя её, один прогулялся по территории монастыря, подошёл к самой стене и спустился в подвал кухни. Подкоп с этой стороны его так же восхитил. Никому ничего не сказав, генерал вернулся в корпус и вызвал Пухова и троих «копальцев». Унтер-офицеру приказали поставить за «Фортификацию» каждому их них по «неуду», но с отменой этих оценок после вырытой каждым траншеи длиной в пять аршин, а именно настолько их и опередили монашки. Никанор Устиныч же был снят с  «Фортификации» и стал заниматься боевой подготовкой.

России верные сыны

Выпускники Симбирского кадетского корпуса участвовали в Русско-японской войне 1904-1905 годов. Разудалые кадеты-«копальцы» стали героями: капитаны Иван Салковский, Иван Корольков и Николай Слюсаренко были похоронены на кладбище в Порт-Артуре. Их могила с памятником и фамилиями – в образцовом порядке. Мемориальное русское военное кладбище с часовней — здесь похоронено 15 000 солдат, матросов и офицеров Порт-Артурского гарнизона и флота. Посвящение гласит: «Здесь покоятся бренные останки доблестных русских воинов, павших при защите крепости Порт-Артура».

А в Симбирске (Ульяновске) на улице Московской (теперь Ленина) при строительстве трамвайной линии подкопы с обеих сторон потомки завалили, а саму историю их возникновения благополучно забыли.

— Ведь нашему Управлению культуры и организации досуга населения вовсе не нужны миллионы, чтобы о памятнике Вере, Надежды и Любви знали все, — говорит фольклорист Виктор Баскаков. — Надо напомнить об этой истории. Пусть сюда приходят молодые, умиляются старики, приезжают паломники со всего мира, как в Верону. Пусть все помнят историю своего родного края.

Виктория РУМЯНЦЕВА.