В Кузоватовском районе есть единственное в области латышское село – Красная Балтия. Журналисты «Молодежки» побывали в нем, узнали, как село зародилось, развивалось, чем живет сейчас, а также побеседовали с интереснейшим местным уроженцем, чей дядя и дал селу название.

Тяжкая доля

Согласно архивным данным, обживать симбирские пределы исконные прибалтийские жители отправились от великой нужды. В 1861 году в России отменили крепостное право. Крестьяне стали свободными, а земля осталась у помещиков. В тесной Прибалтике безземелье переживалось народом особенно тяжело. В 1867-1869 годах в Курляндской губернии случился затяжной голод.

А живший в Карсунском уезде помещик Пукалов, наоборот, страдал от отсутствия рабочих рук. Бывшим своим мужикам он то ли не доверял, то ли платить было обидно, ведь несколько столетий подряд те вкалывали на барина совсем за бесплатно. В самом голодном, 1868 году, через немца-управляющего, знавшего латышский язык, он навербовал в Латвии 565 батраков. Люди с надеждой, семьями, покидали родные места, желая пережить лихолетье и – как знать? – найти в России свое новое счастье.

Озеро, приманившее латышей, сейчас заболочено

После трудной, во много сотен верст, дороги пешком и лошадьми, латыши прибыли в Карсунский уезд и приступили к трудам. Пукалов оказался совсем не «добрым барином» – эксплуатировал их нещадно. Кто-то не выдержал и вернулся домой, но самые стойкие огляделись и пообвыклись. Овладев за пять лет русским языком, ознакомившись с бытом местных крестьян, они решили, что жить в Симбирской губернии можно.

Новая жизнь

В Симбирской губернии были огромные массивы так называемых удельных земель, принадлежавших императору и членам правящей династии. Им тоже нужны были рабочие руки, но работать на батюшку-царя было не в пример дешевле. Большая группа латышей заключила договор с Удельным ведомством на аренду участка в лесу, близ села Чекалино Сенгилеевского уезда, где раскинулось большое озеро с чистой водой. Они обязаны были вырубить лес, выкорчевать пни, превратить участок в пахотную землю и, обрабатывая его, ежегодно вносить арендную плату. Нелегко, но лучше, чем с Пукаловым!

Новый поселок получил название Чекалино – Латышский выселок, или Латышский хутор. Так деревня называлась вплоть до 1917 года. Потом ей дали название Балтия.

Поначалу жизнь латышей была очень тяжелой. Люди ютились в землянках, и чтобы заработать на хлеб, уходили на заработки. Но природное трудолюбие и настойчивость взяли свое. В Латышских выселках появились молитвенный дом и школа. Здешние богатеи скоро прославились на всю округу, активно скупая земли у разорявшихся русских помещиков.

В 1912 году в Латышский хутор приехал из Прибалтики новый учитель Мартин Лейцен. К тому времени старая школа сгорела, но он не только наладил учебный процесс, но и сделал «новую школу» – обычную избу – центром общественной жизни колонии. Особую гордость, на зависть всем окрестным селам, составляли уроки хорового пения, проходившие два раза в неделю. Они не просто давали раскрыться талантам, они давали вспомнить и осознать свою национальную идентичность.

Ирина Бурячок

Свои традиции

В Симбирский край латыши привезли свои старинные традиции и обычаи. Они не просто прижились на российской почве, они сумели пережить все те трудности, которые выпали на долю их носителей, смену эпох и поколений. В этом ряду стоит самый известный латышский праздник – Лиго, или Янов день, который отмечали и отмечают в Красной Балтии в ночь с 6 на 7 июля. Ночью во время Лиго нельзя спать, иначе уснувшего потом все лето будет клонить в сон.

Любимые развлечения на Лиго – прыжки через костер и купание. В полночь молодежь отправляется в лес искать цветущий папоротник. Говорят, он зацветает только в эту ночь и к утру вянет. Та пара, которой посчастливится найти и сорвать цветок папоротника, проживет вместе долго и счастливо. Танцы и песни не прекращаются всю ночь.

− Праздник Лиго стал для нас родным, − говорит администратор села Красная Балтия Ирина Бурячок. − Мы в это время уже давно отмечаем День села. Жаль только, что озеро – гордость и радость наша – заболотилось после засухи 2010 года. (Это тот самый водоем, который приманил латышей в XIX веке – Авт.). На праздник всегда по воде венки пускали…

Чем живешь, село?

Чтобы очистить озеро, нужны средства, которых у администрации нет. Как нет в селе хороших дорог, газа, школы, детского сада. Местные мужики, в основном, ездят на заработки в столицу.

Наш собеседник Владимир Викторович Кунцман

− Сейчас в Красной Балтии проживает около 270 человек, − продолжает Ирина Михайловна. − Из них латышей, наверное, осталось человек 20. Детей у нас всего 7, в школу они ездят на автобусе в соседнее село Кивать. Газ обещали провести в следующем году, по крайней мере, Красная Балтия есть в плане.

По словам женщины, когда она приехала сюда 25 лет назад, то люди были настроены жить и работать в сельской местности, растить детей. В Красной Балтии было добротное хозяйство, которое выстояло в самые лихие годы новой российской истории.

− Обидно очень! − сетует наша собеседница. − Совхоз самое тяжелое пережил, развалился не так давно – но мгновенно молодежь разъехалась.

Паи скупили самарские частники, которые недавно снова все распродали. Но, по словам Ирины Бурячок, местный фермер из Кивати обещал восстановить хозяйство, уже к этой зиме планируется отремонтировать коровник. Может, и наладится жизнь?..

История одной семьи

Пока мы разговаривали с Ириной Михайловной, в администрацию зашел пожилой мужчина, как оказалось, уроженец села, латыш. Разумеется, мы не могли не разузнать о его жизни и предках.

− Владимир Викторович Кунцман, − представился он. − Фамилия в переводе с немецкого языка означает «благородный мужчина».

Он рассказал немного о своей семье, о судьбе дедушки (по матери) и брате отца.

− Мой дед, Август Петрович Бакки, был при деньгах, работал ветеринарным врачом, его отец был богатым и смог дать образование сыну, − рассказывает наш собеседник. − И когда началось раскулачивание (1929 − 1933 гг.), его это тоже коснулось. Все началось с того, что одного из сыновей выгнали из Петербургского университета только за то, что отец попал под раскулачивание. Тогда Август Петрович взял лошадь, впряг ее в свою красивую богатую повозку и поехал сдавать в колхоз и лошадь, и повозку. Жена повисла на морде жеребца, не пускала – так он ее и прокатил по улице.

Та самая швейная машинка

Потом отвел корову, избавился от «следов зажиточной жизни» и, к счастью, семью оставили в покое. Август Петрович продолжил работу ветврачом в колхозе.

Очевидцы рассказывали, что врач Бакки часто приходил к своему коню и, обняв его, плакал. И конь тоже слезы лил по прежней сытой жизни, теплому стойлу.

Единственное, что осталось в семьей ценного с тех времён – швейная машинка, которую Владимир Викторович хранит как семейную реликвию до сих пор. А на каждый раритет, как известно, всегда найдется охотник.

− Раза четыре, наверное, пытались ее у меня купить, − говорит Кунцман. − Но ни за какие деньги не отдам: она дорога моему сердцу.

Спасенная жизнь

Время шло, менялась жизнь, росли дети: сыновья женились, дочери вышли замуж. Среди них была и мама Владимира Викторовича. Когда малышу было 9 месяцев, отца – Виктора Гавриловича Кунцмана – призвали в армию. Это было перед самой Великой Отечественной войной. На Украине он попал под обстрел и погиб.

Его брату, Владимиру Гавриловичу, повезло больше. В 18 лет его тоже забрали в армию. Он прошел только курсы водителей и сразу был отправлен на фронт. В одном из сражений под Москвой он вез боеприпасы, с ним рядом сидел опытный, в возрасте офицер.

− На земле вокруг лежали трупы наших бойцов, − пересказывает наш собеседник воспоминания дяди. − И он начал говорить офицеру, что они едут прямо к врагу в лапы, но тот лишь выхватил пистолет и наставил на молодого водителя: вези и не болтай! И тут начали бомбить. Один снаряд упал рядом с их машиной, она перевернулась.

Владимир Гаврилович Кунцман побывал в немецком плену и русских лагерях

Владимир вылетел из кабины. Очнулся от сильных пинков. Над ним стоял немец и кричал: «Steh auf!» («Вставай!»). Голова кружилась, но парень встал, понимая, что фашист может его пристрелить. Его затолкали в колонну к другим военнопленным. Он побывал во многих лагерях Украины и однажды решился бежать, подговорив нескольких товарищей.

Им это удалось. Двое суток они прятались по лесам и оврагам, пока не набрели на украинский хутор. Попросили у одного местного жителя хлеба, тот обещал принести, но сам побежал к полицаям. Их схватили, велели копать яму – себе могилу. Установили пулемет. Тут пришел важный начальник с барскими повадками. Похаживал вокруг пленных, бил хлыстом по голенищу. Начал спрашивать у всех национальность по-русски. Кто русским назвался, кто – татарином, кто – чувашем. Дошла очередь до Кунцмана, он решил, что родился латышом, значит, и умирать стоит латышом. О чём и сказал. Офицер велел ему выйти из строя. Как только он это сделал, всех остальных расстреляли. А его угнали в лагерь. Оказалось, что этот офицер тоже был из Латвии.

После победы советских войск пленных освободили, но они снова отправились в лагеря – только уже на родине. А в это время третий брат из семьи Кунцманов, Карл, заслужил уважение высоких чинов, проявив доблесть на войне. Вернувшись в родное село, он стал во главе колхоза. Поехал в Москву и каким-то чудом сумел забрать брата из тюрьмы.

Кстати, по словам Владимира Викторовича, именно Карл Кунцман переименовал Балтию в Красную Балтию в честь красных латышских стрелков, которые здесь жили.

Землю не бросает

Сам же Владимир Викторович родился, как и многие его предки, в Красной Балтии. Мать вышла второй раз замуж, родила еще детей. Работала вместе с мужем в колхозе. Закончив 7 классов, 16-летний Вова отправился к одному из многочисленных родственников в Жигулевск. Там, проработав несколько лет, отслужил в армии и выбрал военную карьеру. За 28 лет службы где только не был! Но всегда помнил родное село и возвращался в Красную Балтию. Не бросает родительский дом и сейчас. Из Тольятти, где он живет уже много лет, каждый год на все лето приезжает с супругой, детьми, внуками, чтобы и они не забывали о некогда прекрасном селе с богатейшей историей, в которой живут интересные люди.

Вера МЕРКУЛОВА, Ермил ЗАДОРИН.