В Ульяновской области 22 ноября официально празднуется День приёмной семьи. На сегодня в регионе около трёх тысяч ребят, которые нашли свою новую семью. С какими трудностями сталкиваются приёмные семьи, выяснила «Молодёжка».

Удача в Уфе

— Я росла в семье, где за столом часто собирались несколькими поколениями, и всегда хотела завести свою — такую же большую и дружную семью. Но годы шли, мой первый брак не увенчался успехом… Когда я встретила своего второго мужа, у него на тот момент уже были дети от первого брака, и мою мечту родить ребёнка он не разделял так страстно. Я состоялась в роли дочери, внучки, жены, но не в роли матери. Мы решили обратиться за помощью к ЭКО. Это было очень тяжело — не столько физически, сколько морально. Ты искренне веришь в чудо, но вот спустя две недели тебе говорят, что, увы, не получилось. Во время второй попытки ЭКО я, будучи не слишком верующей на тот момент, стала ходить в церковь. Тогда у меня не было каких-то святых намерений брать чужого ребёнка, хотела именно от своей крови и плоти. Но во время очередного богослужения я отчётливо ощутила мысль: «Возьми!», — рассказывает жительница Ульяновска Юлия (имя изменено).

Взять ребёнка под своё крыло Юлия решилась пять лет назад. И к этому вопросу она подошла очень ответственно: записалась в школу для приёмных родителей, следовала всем инструкциям психологов, заполнила соответствующие документы, ездила по разным городам в поисках. Но целый год прошёл — никаких результатов. Удача улыбнулась в Уфе. Там она познакомилась с двухлетней девочкой — со своей будущей дочерью.

Сквозь препятствия

— Даже когда мы с мужем уже точно заявили о желании удочерить девочку, забрать её домой смогли лишь через полгода. Суды, документы, проблемы из-за того, регионы разные… Каждый раз приезжали в Уфу с новыми детскими башмачками, колясочкой, чтобы забрать девочку, и каждый раз возвращались без неё… — вспоминает Юлия.

Не каждый решится взять ребёнка даже хотя бы потому, что нужно пройти все инстанции, установленные законом. К тем, кто хочет усыновить ребёнка, много требований: определённый уровень дохода, приемлемые условия места жительства, психологические и физические возможности.

К тому же редки случаи, когда из детдома выходит полностью здоровый ребёнок. Как минимум у него бывает задержка психического развития.

Мария Писарева

— Семьи, которые берут таких детей, очень помогают им социализироваться в большом обществе, вне стен детдомов. Ребёнок, который не видел и не знал, каково жить в семье, не сможет построить свою в будущем. У него не было положительного примера. И такая история может повториться уже с его детьми, — комментирует председатель Ассоциации приёмных семей Ульяновской области Мария Писарева.

На полноценное усыновление детей решаются люди, пережившие не одну бессонную ночь в своих сомнениях, со тщательно взвешенными «за» и «против», и готовые преодолевать препятствия.

Опека ≠ удочерение

Говорят, что стать опекуном куда выгоднее и «прибыльнее». Так ли это? По закону, детей можно взять под опеку, если они остались без попечения родителей (умерли, лишены родительских прав, попали в тюрьму, пропали без вести или вообще неизвестны). Опекуны берут ребёнка в семью, он может называть их мамой и папой, но это отличается от усыновления. Ребёнок не меняет фамилию, у него остаются статус ребёнка-сироты и право на государственные льготы.

— По поводу того, что из-за денег берут, я вам хочу напомнить, сколько опекуны получают на содержание ребёнка — десять тысяч с копейками в месяц. Это не такие большие деньги с учётом тех трудностей, с которыми сталкиваются такие семьи. Это и психологические, и физические, и материальные проблемы. А из детского дома ребёнка забирают в том, в чём он есть, и практически растят с нуля, — поясняет Мария Писарева. – Есть, конечно, и те, кто боится лишить ребёнка квартиры, льгот, полагающихся сиротам. Но такие редко задумываются, что ребёнку важнее получить не столько эти льготы, сколько полноценную любящую семью.

Даже если подопечный — родственник, его опекун имеет право в любой момент передумать и отказаться от своего статуса.

— Поэтому я сразу решила, что надо удочерять — никакого опекунства. Причина в страхе: мы с мужем прикипели к ребёнку, она — к нам, живём душа в душу, а тут вдруг объявится родственник, который захочет её у нас забрать,  — уточняет Юлия.

Нужна ли правда?

А стоит ли говорить ребёнку, что он не родной? Ведь законом предусмотрена тайна усыновления.

— Правильно начать разговор об этом, когда дети начинают задавать вопросы из разряда: «Мам, а как я появился?». Моя дочка начала интересоваться в пять лет. Как учили в школе для приёмных родителей, я рассказала ей об этом через терапевтическую сказку. Она немного расстроилась, но спокойно приняла эту информацию. Теперь она уже во втором классе. Есть сложности в общении со сверстниками, но совсем не по причине того, что она неродной ребёнок в семье. Сама она этого не стыдится и иногда любит об этом говорить. Но в целом мы — самая обычная, стандартная семья, в которой родители любят своего ребёнка, а ребёнок — родителей! — заключает Юлия.

Анастасия ГУК.