Интервью из книги Андрея Безденежных “Симбирский контекст. Частная жизнь. Книга 3”, 2004 год. Источник: сайт литературного клуба «Первая роса»

Андрей Безденежных

Евгений Владимирович Архаров

Справка:
40 лет (по состоянию на 2004 год – прим.Портала). Родился в Ульяновске. Заведующий отделением пластической хирургии областной больницы. Лучший пластический хирург области.

К сведению:
Первая «зарегистрированная» пластическая операция была проведена в Древней Индии – лоскутом кожи со лба воину был воссоздан нос, отрубленный во время боя.

– Евгений Владимирович, каков статус вашего отделения?

– Это бюджетное отделение больницы. Точно такое же, как хирургия, офтальмология или травматология. Но поскольку люди к нам идут не больные, а здоровые, желающие немного изменить внешность в лучшую сторону, то, естественно, этот вид услуг платный. Люди платят в кассу больницы.
Отделение существует с конца 1994 года. В нем работает два хирурга, пять медицинских сестер, санитарка и две массажистки. В среднем в год за консультацией в отделение обращаются около пятисот человек. Из них только полторы сотни человек доходят до операционного стола. Кому-то отказывают по медицинским показателям, кто-то передумывает сам.

– Почему люди передумывают?

– Конкретный пример: сегодня на приеме была молодая девушка. Хотела увеличить объем груди – вставить «протезы». Но после консультации отказалась. Почему? Эту операцию лучше выполнять, уже родив и выкормив ребенка, потому что есть небольшой риск аллергии у плода. Нет, министерство здравоохранения разрешает имплантировать протезы и до родов. И многие женщины так и делают. Но мой долг – предупредить их о возможных маленьких неприятностях.

– Большинство ваших пациенток – женщины?

– Женщины составляют около 90%. Треть из них просят сделать изменения на лице, треть – на груди, треть – на ягодицах. Мужчины обращаются редко и, в основном, в серьезных случаях. Например, когда после травмы произошло обезображивание лица. Есть ребята, побывавшие в «горячих точках». Совсем недавно оперировали молодого человека, который в Чечне получил ранение в нос. Нос превратился в лепешку. Пришлось восстанавливать его форму.

– А приводят ли к вам детей?

– Некоторое время назад был период, когда к нам приводили очень много «лопоухих» детей 10-12 лет. Затем это прекратилось, что, согласитесь, выглядело даже как-то странно.

– То есть получается, что за 9-11 лет до этого в Ульяновске «зверствовал» какой-то лопоухий Казанова, который «перепортил» сотни наших женщин?!

– Не знаю… Это, конечно же, несерьезная мысль, но факт остается фактом.

– Какие из проводимых вами операций самые дорогие?

– Это операции, требующие обширного вмешательства и большого реабилитационного периода. Например, реконструкция груди у женщин. Редко, но бывают такие случаи, когда женщина рождается без одной груди (синдром Поланда). Или операция по удалению жира на животе.

– Каков уровень цен на пластические операции?

– Самая дорогая наша операция стоит до 8 тысяч рублей. Это очень низкие, «ульяновские» цены… Я даже уверен, что нигде в России нет цен ниже наших.
В Москве и Санкт-Петербурге цены запредельные. Там самая дешевая операция стоит 500 долларов, а самая дорогая – 6-7 тысяч долларов. В Самаре цены выше наших в три-четыре раза.

– С чем это связано?

– Главная причина в том, что в большинстве крупных городов клиники, оказывающие подобные услуги – частные. Они устанавливают те цены, которые считают нужными. У нас же бюджетная организация. Наши цены установлены исходя из реальной себестоимости той или иной операции.

– А почему в Ульяновске не создаются частные клиники подобного рода?

– Наверное потому, что цены должны соответствовать экономическим реалиям региона. Если у нас перейти на частные рельсы, то ульяновцы с их низкими доходами эти операции не смогут себе позволить.
А вообще, это вопрос не ко мне, а к инвесторам. Я врач, мое дело оперировать. Создать клинику – построить здание, его оснастить, решить все организационные проблемы – это вопрос людей с деньгами.

– Выгодно ли вообще вкладывать деньги в медицину?

– В принципе – да. Но ульяновские бизнесмены к этому не готовы. Занимаются тем, что приносит быструю прибыль. Медицина же начинает приносить прибыль через пять и более лет. А вот в более крупных городах богатые люди уже начали работать на перспективу, занимаются долгосрочными проектами. Работают не на себя, а на детей и внуков.

– Интересно, куда идут дочери и жены богатых и знаменитых ульяновцев – к вам или в частные клиники других городов?

– Ну, во-первых, дочери и жены богатых людей редко доводят себя до состояния, когда им нужна операция – здесь и спорт, и хорошие кремы. А из тех, кто на операцию решается, процентов 30-40 едут в частные клиники других городов. Здесь играет роль вопрос престижа. Вы же прошли по нашему отделению, видели, что здесь и здание старое, и кровати обычные – больничные. Остальные обращаются к нам, потому что операции у нас делают не хуже.

– На западе профессия пластического хирурга престижная и высокооплачиваемая. У нас, как я понимаю, она таковой не является. Как Вы относитесь к своей профессии?

– Работу я свою люблю, работа у меня интересная, неоднообразная. Даже самые простые и самые схожие операции – все равно разные, так как одинаковых лиц не существует. Но работа эта тяжелая. Операции на сердце или брюшной полости требуют быстроты, решительности, быстрого спасения человека. У нас трудности другого характера. Порой мы стоим по пять часов и миллиметр за миллиметром копаемся в дырочке размером с десятикопеечную монету. Большой разрез у нас недопустим – нельзя оставить шрам, разрезать сосуд (в «большой» хирургии допускается разрезание десятков сосудов) или повредить нерв, из-за чего может перекосить все лицо. Наша работа сравнима с работой часовщика. Это монотонная, нудная, кропотливая работа, требующая огромного внимания и усердия. Вроде бы не разгружаешь вагоны, но выходишь из операционной совершенно раздавленным. А поскольку адекватного финансового удовлетворения взамен не получаешь, то… иногда испытываю очень противоречивые чувства.

– Как Вы пришли в эту профессию?

– Я окончил медицинский институт (кстати, родители не имеют к медицине никакого отношения, отец – инженер-конструктор, мать – переводчик), получил специальность челюстно-лицевого хирурга. Стал работать по профилю в Ставрополе. Когда после перестройки начались создаваться кооперативы, мой непосредственный начальник открыл на базе нашей больницы кооператив, выполняющий косметические операции. И мне часто приходилось ему помогать. Честно говоря, поначалу мне это не нравилось. На основной работе я занимался большими онкологическими операциями. Именно это казалось благородным и правильным, именно этим я хотел заниматься дальше. Но онкологические опухоли в челюстно-лицевой хирургии встречались довольно редко, а кооператив переживал бум – с приходом перестройки люди массово пошли расправлять свои морщинки…
Мой руководитель все время говорил мне: «Учись, дурак! В жизни пригодится!» И научил… То ли он как в воду смотрел, то ли просто так сложились обстоятельства, но сейчас это стало моей основной специальностью.

– Чувствуете ли Вы себя творцом, когда проводите операцию?

– Когда, к примеру, удаляю родимое пятно или опухоль на лице, то – нет. Здесь нужно быть не творцом, а педантом. А вот когда, к примеру, из большого мясистого «армянского» носа создаю аккуратненький женский носик, тогда конечно – да… Но не в период операции, а когда уже вижу результат.

– Один мой знакомый участковый рассказывал, что когда отработал несколько лет, начал смотреть на всех людей как на потенциальных преступников. Нет ли у вас такого – смотрите на человека и автоматически отмечаете, что и где ему необходимо «подправить»?

– Такого нет. По одной очень простой причине – у меня есть личная доктрина: я считаю, что некрасивых людей вообще не бывает. Каждый человек по-своему красив. И даже в человеке, обезображенном какими-то трагическими событиями, можно найти красоту. Если он прекрасен душой. Герой романа Дюма «Человек в железной маске» тому пример. Огромный шрам на лице главного героя в глазах женщин придавал ему мужественность.
Поэтому первоначально подходить к человеку с каким-то штампом я считаю себя не вправе. Говорить в трамвае: «Вам бы следовало прижать уши, а вам – подправить нос» – было бы глупо. Человек должен сам созреть и понять, что он хочет изменить что-то в своей внешности. Если он пришел к этому, то милости просим к нам – мы изучим проблему и решим, требует ли она вмешательства.

– Пластическая хирургия, некоторым образом – вмешательство в дела Творца, в дела Бога…

– Это абсолютно не так. Бог творит душу. Божье в человеке – это его душа. Тело – это всего лишь оболочка для души. Человек эту оболочку волен менять.
Мы же меняем каждый год свои брюки, куртку, прическу, наконец. Мы бреемся! Мы меняем себя! Кто-то выполняет татуировки на теле, кто-то держит диету и худеет. Что же, все это против Бога? То же самое и хирургическая операция. Вот душу менять – воздействовать на человека, угнетать его, унижать его – вот это против Бога…

– Что такое красота: сосуд, в котором красота, или огонь, мерцающий в сосуде? Какая красота важнее: внешняя или внутренняя?

– Отвечу однозначно – комбинация. И то, и другое. Если обосновывать это, целый разговор получится…
Во-первых, никто не знает точного ответа на вопрос, почему сам по себе «кувшин» – внешняя красота – не может иметь единственного эталона. Никто не знает, что такое внешняя красота… Еще великий Леонардо да Винчи рассчитывал параметры красоты. Он рассчитал их все – высоту лба, разрез глаз – но все равно, рисунок, созданный по всем вычисленным параметрам, кому-то показался прекрасным, а кому-то уродливым! За всем этим кроется огромная широта восприятия людьми прекрасного. И придти к одному стандарту невозможно.
Во-вторых, восприятие человеком красоты постоянно меняется. В период Возрождения, судя по картинам Рубенса и Рембрандта, красивыми считались полнотелые женщины с мощными икрами. Сейчас красивыми женщинами считаются «вешалки» – худоба, большой рот, раскосые глаза, «треугольник молодости» скуловых областей, сужающийся к подбородку… Развиваясь, люди сами меняют эталоны красоты. Почему? На наше представление о прекрасном оказывает воздействие внешняя среда. Наша цивилизация развивается по техническому пути. Механизмы становятся все лучше и лучше. Жизнь становится все быстрее и быстрее. Это не может не оказывать обратного воздействия на человека. Та спокойная умиротворенная полнотелая женщина на картине Рубенса, лежащая в саду и являющаяся символом покоя, умиротворенности, сохранения домашнего очага, воспитания детей, сейчас никому не интересна. Сейчас интересна скаковая лошадь – энергичная бизнес-леди, которая и сексапильна, и везде прорвется, и сама накормит мужика, если надо.
И, в-третьих (это самое главное): внешняя красота без внутренней красоты, без красоты духовной – мертва. Это как сосуд вообще без всякого огня внутри. Когда его нет, сосуд меркнет.
Это проявляется во всем. Духовный человек все делает через призму своей внутренней наполненности. Он и смотрит по-другому, а значит, меняется взгляд. Он и говорит по-другому, а значит, иначе двигаются губы. Он и двигается иначе, а значит, становится более осмысленной походка. Красивый изнутри человек проявляет эту свою красоту во внешних движениях, это как бы освещает его внешнюю оболочку.
То же самое и наоборот. Вы не раз встречали людей с правильными чертами лица, линиями тела, которые по всем своим внешним параметрам соответствуют современным представлениям о «красивости». Но когда вы начинаете общаться с таким человеком, то порой доходит до неприятных, отвратительных впечатлений! У него внутри-то ничего нет! Восхищаться его внешними параметрами можно не больше 15 минут! Потом это начинает надоедать. Сколько можно смотреть на фарфоровую холодную статуэтку, если внутри у нее нет огня?

– То есть, любим мы в человеке «огонь»?

– Мы любим сочетание, идеальную комбинацию. Наверняка вы замечали, что бывают люди вроде бы не очень симпатичные внешне (я, как специалист, могу сразу же обнаружить какой-то небольшой эстетический дефект – например, слишком широкий кончик носа или слишком узкие губы), но, как только вы начинаете с ними общаться, совершенно об этом забываете! Дефект как бы растворяется, перестает привлекать внимание. И более того, он становится милым, придает человеку особый шарм. Вот именно в такое сочетание внешнего и внутреннего мы чаще всего и влюбляемся.

– Как Вы относитесь к физиогномике? Верно ли, что определенные черты лица всегда соответствуют определенным чертам человеческого характера?

– Я читал об этом в женском журнале. Но сам подобной связи никогда не находил. Считаю подобные вещи пустой болтовней, придумками, созданными для привлечения читателей. Существует, конечно же, физиогномика по системе Ламброзо, я сам сдавал по ней зачет в институте. Но там речь идет о другом – к примеру, о форме черепа, который напрямую зависит от объема мозга. Существующую здесь взаимосвязь я как врач могу допустить. Но связь между женским носиком и характером его обладательницы я не улавливаю совершенно!

– Каков Ваш идеал женской красоты?

– Кого-то одного я выделить не могу. Красивых, с моей точки зрения, женщин даже не десятки, а много больше. Мне нравятся мягкие и спокойные линии лица без угловатостей, без броских, ярких или хищных черт.

– Интересно, Ваша жена соответствует этому типу?

– Конечно. Иначе мой выбор был бы не обоснован.

– Многие известные телеведущие или актрисы сделали себе такие пластические операции, которые, лично на мой взгляд, их просто обезобразили. Как Вы относитесь к такому явлению?

– В Москве периодически происходят съезды пластических хирургов, на которых мы обмениваемся опытом. Однажды на одном таком симпозиуме встал очень известный и уважаемый в нашей области врач и грозно выкрикнул: «Пора покончить с безответственностью! Я хочу потребовать прямого ответа: кто делал операцию Догилевой?» Никто не встал и не ответил, хотя совершенно очевидно, что этот человек в зале присутствовал.
Многие известные и любимые народом актрисы делают пластические операции и от этого, мягко говоря, не становятся лучше. Но нельзя к этому подходить однозначно. С одной стороны, народ, конечно же, прав: Догилева, а точнее – ее лицо, сыгранные ею роли – уже не принадлежат ей самой. Это – народное достояние. И поэтому изменение ее внешности вызвало у поклонников протест. Перед ними был уже совсем другой человек, и все роли той прежней Догилевой как бы оказались перечеркнутыми.
Но с другой стороны, Догилева – не роль и не образ, она живой человек со своим мировоззрением, со своими потребностями и со своими представлениями о красоте! Она хозяйка своей внешности. И она имеет полное право делать с ней все, что захочет. Какое мы имеем право ее судить? Главное, чтобы ей самой ее новая внешность нравилась! Чтобы ее новый образ соответствовал ее душе. Как сказала сама Догилева: «Чихать на всех критиков. Резала и буду резать!»

– До какого возраста можно омолаживать свое лицо с помощью пластической хирургии?

– Подтягивать кожу на лице можно до бесконечности, но тут вступает в силу другое. У пожилого человека не только появляются морщины, но возникают и другие признаки старения – истончаются кости лица, атрофируется мышечная ткань. Исправить это значительно сложнее. Американские специалисты рекомендуют всем женщинам подтягивать лицо два раза в жизни – в 45 и в 60 лет. Лично в моей практике самой пожилой даме, прибегнувшей к подобной операции, было 69 лет. Мы сделали ее моложе лет на 10-15.

– Неожиданный вопрос: какая идея способна спасти Россию?

– А она что у нас, умирает что ли?

– Ну тогда не спасти, а поднять…

– Сейчас об этом много пишут, и я с этой точкой зрения согласен: Россию поднимет ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Ответственность на всех уровнях – и Президента, и чиновников, и соседей друг перед другом. Это то, чего в нашей стране сейчас почти нет.

– В чем Вы видите смысл жизни?

– В духовном совершенствовании, в том, чтобы приблизиться к Богу. В том, чтобы разобраться, прежде всего, в себе.

– Вы – верующий человек?

– Это будет написано?.. (пауза) А в общем-то, в этом нет ничего такого… Я не прячусь… Да, я верующий человек, и, думаю, до конца жизни меня вряд ли кто-то переубедит в обратном. Бываю в церкви, правда, не так часто, как бы мне хотелось.

– Я слышал, что врачи очень редко бывают верующими, потому что они хорошо знают анатомию…

– Учебник по анатомии меня в отсутствии Бога не убедил…

– Назовите три Ваших лучших качества, которые помогают Вам жить?

– Чувство юмора, доброта, выносливость.

– Какие человеческие качества Вы не прощаете?

– Может быть, я еще со многим не сталкивался в жизни, с каким-то беспредельным злом… Но на сегодняшний день мне кажется, что понять (а понять, это – простить, ведь так?) я мог бы все…

– Каким был самый яркий эпизод в Вашей жизни?

– Рождение сына. Сейчас он уже заканчивает школу. Есть еще дочь, она учится в седьмом классе.

– Станете отговаривать ее, если она обратится в ваше отделение?

– В данный момент ей обращаться сюда незачем. Ну а потом… Смотря какой у нее будет повод.

– Чего Вы больше всего боитесь?

– Беспомощности… Когда и я сам не смогу себе помочь, и никто из окружающих мне не захочет помочь. Когда рядом не окажется друга, или когда друзей вообще не будет, потому что я их растеряю.

– Чего Вам не хватает в жизни, по большому счету?

– К сожалению, веры… Но я стараюсь…
Читайте также интервью с бывшим заместителем главы администрации Ульяновской области по строительству и ЖКХ.