Трагедия в Кемерово заставила нас вспомнить о страшном пожаре, который произошел более полувека назад в чувашской деревне Эльбарусово. Тогда в огне погибли 106 детей и четыре взрослых. Корреспонденты «Молодежки» недавно побывали на месте трагедии.

От Ульяновска до Эльбарусово порядка 250 километров. Несколько часов в дороге — и мы на месте. Сейчас в деревне 12 улиц. На одной из них мы встретили Полину Иванову, учителя истории, автора книги «Эльбарусово. День трагедии», которая стала нашей проводницей и главной рассказчицей. Сама женщина приехала в село уже после пожара, устроилась работать в школу, которую построили вместо сгоревшей, и взялась за сложный и скорбный труд – написание книги памяти.

Плеснул бензин в печь

Первым пунктом, куда мы прибыли, оказалось место, где раньше располагалась сгоревшая школа. Теперь здесь вместо одноэтажного деревянного здания ограждение с высаженными по периметру туями и памятник «Стрижи. Память» (автор — Нагорнов В.П.). Когда-то здесь были посажены тополи по числу погибших. Но из-за ураганного ветра, который прошелся по району около года назад и все поломал, их решили спилить.

 — Пятое ноября выпадает на каникулы, а директор объявил его учебным днем. Через два дня праздник Великого Октября. В честь него всегда устраивались концерты. В школе было примерно 250 человек. Здесь учились дети из разных сел. Сначала младшие классы должны были показать концерт, а вечером – старшеклассники. С самого утра дети и учителя находились в школе. Они репетировали, готовили помещение, — рассказывает Полина Иванова.

В здание было всего два класса, а между ними стояла перегородка, которую убирали перед мероприятиями. Так сделали и в тот злополучный день. Парты, как обычно, поставили к окнам. Пока проходила репетиция, учитель физики Иритков М.Н. вместе с двумя старшеклассниками пытались отремонтировать электродвигатель. Он был необходим для того, чтобы в школе работал свет. Электродвигатель принесли из сарая, и, говорят, он был отсыревшим.

Как сообщают очевидцы, бензиновый бак треснул и надо было его запаять. Бензин из него слили в ведро, принесли паяльник, но он, как назло, не работал. Тогда решили разжечь печь (в те времена было печное отопление). Подкинули дрова, но они не разгорались. Тогда учитель решил плеснуть немного бензина в печь. Дрова мигом вспыхнули, но огонь вдруг перекинулся на ведро.

— Начал гореть бензин в ведре. Чтобы не обжечься, учитель откинул его. Бензин разлился. Все моментально вспыхнуло, ведь все вокруг было деревянным. Ученики и учитель убежали. Видите рядом лес — учитель убежал туда. Милиция долго его искала, — рассказывает Полина Никоноровна.

Сгорели заживо

Второпях дверь кабинета не закрыли, и огонь быстро перекинулся в коридор, а рядом уже зал, в котором были дети и учителя. Начались крики, шум, давка. Дети в панике пытались пробраться к окнам и натыкались на парты, ставшие баррикадой.

— Кто на краю стоял – тот выбежал, а остальные там же остались. Кто-то крикнул: «Окна не разбивать». А гармонист Иван Андреев разбил инструментом окно, и из него начали выпрыгивать люди. Кто смог выбраться? Тот, кто был взрослее, активнее. А малыши столпились вокруг учительницы, кричали. Одни задохнулись, другие сгорели. Обезумевшие матери бегали вокруг школы, а все здание обхватило пламенем, через несколько минут все рухнуло, и крики затихли, — рассказывает со слов свидетелей трагедии Полина.

Очевидцы говорили, что в тот день был густой туман. Пожарная часть выехала после звонка женщины, но на место ЧП она прибыла через 40 минут. Спасти никого не удалось. Погибшие лежали буквально штабелями. Груда обгоревшего дерева обвалилась и похоронила 110 человек, в их числе 106 детей и четырех учительниц. Погибшим ребятам было от трех до 15 лет, ведь на праздник многие пришли со своими младшими сестрами и братьями.

— Я тогда была маленькая. Мы тоже шли на праздник, но не успели дойти до школы. По дороге увидели, что бегут мальчишки. Тогда подумали, что война началась. Домой прибежали и спрятались. У меня там был брат, он пострадал, но смог выбраться, правда, он уже умер, — сказала нам Галина Васильева (Кудряшова), свидетель тех событий.

Опознали по кусочкам одежды

Тела погибших складывали в одно место и проводили опознание. Некоторые родители смогли узнать своих чад только по кусочкам несгоревшей одежды. Было заказано 120 гробов. На следующий день, шестого ноября, были похороны.

— Кого-то покрыли простыней, других смогли одеть. Погибших детей не отдали родственникам, как это делается обычно. Гробы положили в грузовики и повезли на кладбище. Я собирала воспоминания, люди рассказывают, что вдоль дороги бежали женщины, все было оцеплено милицейским кордоном. На кладбище пустили только близких родственников. Матери подбегали и бросали небольшие веточки, чтобы хоть примерно знать, где похоронен их малыш, —продолжает рассказ историк.

На кладбище была вырыта большая братская могила. Гробы укладывали в два ряда. Могилу заваливали бульдозером. После установили памятник, на котором написали: «Здесь похоронены трагически погибшие в Эльбарусово 5 ноября 1961 года». С обратной стороны монумента — имена умерших. Правда, со слов историка, делали все второпях, поэтому были ошибки. Позади памятника в два ряда поставили небольшие кресты и надгробия.

«Не смогла спасти дочь»

Восемьдесят семей затронуло это горе. Для сравнения: за годы Великой Отечественной войны погибло 143  жителя этого села, а один день унес 110 жизней.

— С людей брали подписку о неразглашении информации. Со слов очевидцев, только «Голос Америки» рассказал об этом случае. Но самое ужасающее в этой ситуации — это то, что седьмого ноября, через день, был торжественный праздничный парад. И люди пошли с плакатами и возгласами: «Слава КПСС!» Никто даже толком не знал о ЧП. Из деревни не выпускали. Городские студенты рассказывали, что шла демонстрация, а в толпе был шепот: «Дети сгорели! Сгорели дети!» — продолжает наша собеседница.

Многие матери так и не смогли оправиться от горя. В трех семьях сгорели по четыре ребенка, в двух – по три, в 17 – по два, в остальных – по одному. Только в 23 семьях родились дети после этого страшного события.

Когда мы связывались с жителями этой деревни перед поездкой, мы узнали, что в живых сейчас остались только две матери, у которых погибли дети. Но когда мы прибыли на место, то выяснилось, что Римма Лесникова, мать четырех сгоревших детей, умерла накануне.

Мы поговорили с Зинаидой Беловой, единственной оставшейся в живых в этой деревне матерью сгоревшего ребенка. У нее в огне погибла семилетняя дочь Фаина.

— Не смогла я дочку спасти. Дочка в первом классе училась, она в хоровом кружке пела. В тот день я вместе со всеми собралась на концерт. Сама стояла около двери, в школьном коридоре. Когда в зал ворвались клубы черного дыма, нас всех кто-то прогнал. Я не смогла ее спасти. Выжили те, кто смог выбраться из окна. Сын у меня выбрался. Взрослые спаслись, а дети не смогли, — разрыдалась пожилая женщина.

30-летнее молчание

Историк рассказала нам, что 38 человек получили легкие ожоги. Они лечились в местной больнице, а 23 человека, которые получили ожоги тяжелой степени, отправили в Москву на реабилитацию. Учителей распределили по разным школам района. В артели собирали оставшихся детей, а следующий учебный год начался в новом кирпичном здании с новым учительским составом. Директора и учителя физики осудили на восемь и десять лет соответственно.

— Как говорят пострадавшие, им была оказана мизерная помощь. Впервые о трагедии заговорили на весь мир пятого ноября 1991 года благодаря «горбачевской гласности». На месте бывшей школы была проведена панихида. После зоны директор Ярукин вернулся к семье, которая после трагедии жила обособленно в «Погасших», ходил, просил у всех прощения, а потом уехал. А вот о судьбе физика ничего не знаю, — сказала наша проводница.

В 2000-х годах была издана книга, над которой историк Полина Иванова долго работала. Она общалась с очевидцами, собирала фотографии. Эта трагедия прошла через ее сердце.

— Однажды вечером произошло такое. Может, мне и не поверят. Я работала, писала по вечерам. И вот сидела и переписывала воспоминания матери. Вдруг услышала какой-то шепот, а потом голоса и смех…  Подумала: что такое? Оглянулась, а там фотографии вдоль стен стояли. Потом вроде успокоилось. Начала вновь писать, слезы полились градом. Опять услышала разговоры и смех. Я прекратила писать, выбежала. Подумала, что действительно что-то неладное со мной происходит. Выпила успокоительное. Обратно зашла. Вы верите? Такие живые глаза на меня глядели с фотографий. Собрала все снимки и сказала: «Обязательно допишу! Обязательно все, что смогу, для вас сделаю!». Пока поименных памятников здесь не будет, я буду ходить по всем инстанциям.

Прошло  57 лет со дня трагедии в маленькой деревне под названием Эльбарусово в Чувашии. В память о чудовищном пожаре вышла книга под названием «Харуша Кун Хуракасси. Эльбарусово. День трагедии», которую  подготовили Полина Иванова,  Анатолий Аксаков и многие другие неравнодушные люди. В ней собраны воспоминания матерей, учителей, выживших школьников, а также фотографии и вся информация о погибших детях. Специально для читателей «Молодежной газеты» мы публикуем отрывки из этой книги. 

Григорьева Варвара Федоровна, учительница начальных классов

«Я работала в начальных классах, была классной руководительницей 2-го и 4-го классов. Моя дочь, шестилетняя Надя, тоже пришла на концерт с Тамарой. Она сидела на коленях у Елены Александровны. Неожиданно в зал ворвались языки пламени. Ничего другого я не помню. Потом открываю глаза. Выхожу во двор. Там вытаскивают ребят, оказавшихся у окон. К школе не подступиться – печет аж. Не помню, сколько мы тогда вытащили. Узнали только потом. После пожара стала искать своих детей. Спрашиваю у сельчан: «Моих не видели?». Не нашла. Поплелась домой. Галю, Алю, Надю так и не нашла. Люсю спас от гибели Гаврилов Анатолий.

Михайлова Тамара Тихоновна, ученица 6 класса

«В 1961 году я училась в 6-ом классе. Занималась в хоровом кружке и в этот праздничный день пела в хоре. После выступления директора Самуила Ивановича на сцену вышел хор. И вдруг из двух дверей начали валить черный дым и огонь. И сразу стало горячо, темно. Поднялся такой пронзительный страшный крик, все разом рванулись к окну. Я стояла в хоре как раз рядом с окном. Хору аккомпанировал наш деревенский парень Андреев Иван Андреевич. Он сразу разбил окно баяном. И меня сзади толпа прижала к подоконнику. Я не могла на него залезть. В какую-то секунду меня отпустили, и я вырвалась наружу. Почти сразу же за мной вышел огонь, все начало гореть с треском и воем, пламя охватило всю школу».

Лесникова Римма Васильевна, мать четырех сгоревших детей

В воскресенье мы были в Октябрьском, сдавали собранный хмель. Возвращаюсь домой. Вижу, мчится навстречу Иван (пожарник), а у самого на телеге – обгоревшие дети. Думаю, не дай бог огонь перекинется и на наш только что отстроенный дом. На крыше нашего дома, вижу, сидит мужчина. Спрашиваю у него: «Дети мои целы?». Он отвечает: «Да, только что заходили…». Видимо, он хотел успокоить меня. Стало темно. Не вернулись ни Алефтина, ни Николай, ни Галина, ни Людмила… Свалилась я, когда увидела обгоревшие остатки их одежды и обуви. Живу одна. Муж умер. Остался бы жив кто-нибудь из них, было бы легче…»

Ермолаева Александра Якимовна, мать сгоревшего сына

«В тот день я постаралась одеть детей наряднее, чем обычно. Портнихой была, поэтому они у меня и в будние дни одевались аккуратно и опрятно. Старшая, Роза, училась в 10-ом классе. В тот день в школу не пошла, занималась домашними делами. Сказала: «Пройдусь вечером». Коля, третьеклассник, собирался на утреннике прочитать стихотворение «Веселый день». Я посмотрела ему вслед из окна. Про себя подумала: «Каким он станет, когда вырастет?». В классе он был первым учеником. Симпатичный был, голубоглазый, белобрысый. Учитель Федор Михайлович Чалков, помнится, говорил: «Задачки в уме быстрее всех решает…». Юрик, первоклассник, отправился на концерт позднее. Другие – Валерий, Светлана, Галя, еще дошколята, — тоже пошли туда. Пока шагали, пожар уже разгорался. Я вышла к колодцу за водой. Вдруг услышала крик: «Школа горит!». С мужем сразу же побежали в сторону школы. Увидели выходящего из здания учителя физики. Муж ему крикнул: «Почему не пытался тушить своим пиджаком?». Тот не ответил, куда-то ушел. К школе не подступиться — печка. Муж вызволил из беды многих в поисках Коли. Когда же я узнала, что Коли нет в живых, упала без сознания».

Иванова Лидия Ивановна, мать четырех сгоревших детей

«В тот день наша семья должна была пасти коров. Но по просьбе детей, так рвавшихся на школьный утренник, я договорилась с соседями, чтобы нас сменили. Будь иначе, мои дети остались бы живы. В этот день я направилась в Октябрьское. Когда уже возвратилась домой, увидела дома полный порядок: дети убрались до ухода в школу, сумки свои сложили под божницу, на столе чайная чашка с ложечкой. До прихода детей я решила подняться в магазин. Возле переулка я заметила бегущих и плачущих детей. Они были черные-пречерные, в крови.  Я спросила: «Что с вами?» «Школа горит», — ответили они.  Я поторопилась домой, где увидела, что дверной замок на месте, детей — нет. Падая и поднимаясь, побежала в сторону школы. Навстречу мне выбежала Варвара Федоровна, вся красная, волосы подпалены, она плакала и сказала, что дети сгорели. Я плача помчалась туда, где была школа. Вокруг меня раздавались людской плач, крики, стоял запах гари. Когда была у школы, крыша обвалилась. Я снова повернула назад с мыслью, может, мои дети уже вернулись. Но тщетно, дома никого не было. Не находила себе места на крыльце, плакала, потом опять бегала в школу, там копошились сельчане. Сначала обнаружила Люсю по лоскуточкам несгоревшего платья, потом — Колю, по лоскутку его трусиков. Их я ему сшила сама. Толика и Юрика не нашла. Муж утром добрался домой пешком, плакал. Побыл дома, направился к бывшей школе».

Дубов Михаил Васильевич, пожарный

«Тогда, 5 ноября 1961 года, стоял очень густой туман. До школы невозможно было доехать, а в ней бушевало пламя. В помещение трудно было пробраться: обгоревшие тела детей, пытавшихся спастись из огненного ада, штабелями лежали около дверей и окон. Работали всю ночь. Сгоревших, погибших детей раскладывали в один ряд в саду. Утром за ними пришли родители. Они узнавали своих детей по останкам одежды и обуви. Немало ребят осталось неопознанными, ведь у некоторых не было ни рук, ни ног, ни других частей тела».

Михайлов Владислав Михайлович, бывший директор Эльбарусовской школы

«Я офицер, в то время служил в Белоруссии. О трагедии узнал в тот же вечер, 5 ноября 1961 года. Пришел после дежурства, разделся и включил приемник. В 23 часа «Голос Америки» сообщил: « В деревне Эльбарусово коммунисты сожгли детей». На следующий день я выехал на родину. Проститься с земляками не успел. Их похоронили 6 ноября в братской могиле на деревенском кладбище».