В конце марта при активном участии российских ВКС от боевиков ИГИЛ* освободили Пальмиру и еще несколько сирийских городов. А Михаил Тараканов из Тереньгульского района еще во время срочной службы воевал в Сирии. Тогда там разгорелся арабо-израильский конфликт. О своих приключениях он рассказал корреспонденту «Молодежки».

Спецрота

Весной 1973 года 18-летнего Михаила Тараканова призвали в армию. Деревенскому парню, можно сказать, повезло, по комсомольской путевке (раньше такое было в моде) направили служить в подразделение во Львов (Украина). Отправляли из Ульяновска с музыкой и напутственными словами. А вот в какой род войск, почему-то не сказали.

Уже во Львове после курса молодого бойца Михаила «приметили» – офицеры тогда отбирали для спецподразделений подходящих ребят. Тереньгульского паренька привели в строевой отдел полка и взяли с него расписку о неразглашении военной тайны, а потом сообщили, что он будет служить в особой бригаде, которая воевала в Египте. Всего для этих целей отобрали целую спецроту солдат. Ребят забросили на спецполигон недалеко от Львова.

Михаила готовили на оператора ПВО. Пришлось изучать все виды ракет, самолетов. Стрелять из пистолетов и автоматов.

Всё лето пролетело в учениях. А в конце сентября его подразделение подняли по тревоге. Всем срочникам выдали боевое оружие с патронами. После офицер принес гражданский костюм и приказал по очереди фотографироваться в нем. Как оказалось, это нужно было для загранпаспорта.

В трюме

В ту ночь всю военную технику погрузили на железнодорожные платформы, солдат посадили в теплушки, и воинский состав двинулся к Николаеву. Там в морском порту всё перегрузили на большие суда, срочников переодели в гражданскую форму и загнали в трюмы.

– Было ужасно, – вспоминает Михаил Александрович. – Мы, 18-летние пацаны, должны были сидеть в полутемном жарком трюме, спать на каких-то деревянных плотиках, вместо подушки – спасательные жилеты. Наверх поднимались лишь во время приема пищи. А когда оказались в нейтральных водах, то нам вообще запретили выходить на верхнюю палубу. Ведь наше судно сопровождали американские самолеты. При этом американцы знали, куда мы идем. Тогда Москва передавала, что военные США идут к берегам Израиля. А «Голос Иерусалима» и «Голос Америки» вещали, что советские войска подходят к берегам Сирии.

Первый налет

Михаил понял, что попал на самую настоящую войну. В то время как раз разгорелся арабо-израильский конфликт («война Судного дня»), в который был втянут еще и Египет. Американцы выступили на стороне Израиля и бомбили сирийский порт и нефтевышки. Нашим солдатам была поставлена задача отражать авиаудары. Ведь СССР дружил с Сирией и не хотел терять союзника на Ближнем Востоке.

…Когда вошли в порт Латакии, нашим солдатам выдали арабскую форму. После кирзачей надеть берцы да еще камуфляж с кепкой — это было что-то!

В тот же день солдаты начали готовить береговую оборону. Ставили технику, «распечатывали» наши «Шилки» и ракеты. Вдруг начались налеты американцев.

– Страшно было, – говорит Михаил Александрович. — Одно дело смотреть кино про

войну, а тут – первый бой в твоей жизни. Но помню, что отбились. Несколько человек ранило, одного обожгло. А дальше нас перебросили через всю Сирию на нефтепромыслы. Те места тогда бомбила американская авиация. Мы отбили нападение с воздуха. Потом нас направили на Голанские высоты. Там как раз шли бои. Все марш-броски проходили исключительно ночью.

Меняли тушенку на коньяк

Жили солдаты в палатках, иногда приходилось спать в землянках и окопах. Бывало, что и в боевой машине.

С едой проблем не было. Кормили, как говорится, на убой. Плюс выдавали сухой паек. А проходя через сады, можно было вдоволь наесться бананами, апельсинами, мандаринами и финиками. Полагались и боевые сто грамм, но офицеры для срочников ввели «сухой закон». Мол, пусть едят фрукты.

Хотя наши солдаты умудрялись у местных обменивать тушенку на коньяк или спирт. Кстати, сирийцы очень хорошо относились к советским воинам. Никаких конфликтов не было. Нашим ребятам для общения выдали небольшие разговорники, а в каждой роте был еще и свой переводчик.

Мечта о хлебе

Когда стояли у Латакии, солдаты могли искупаться в море, а вот когда вышли в пустыню, то мучились от жары. Поэтому первым делом искали арыки, делали запруды и купались. Но один из солдат всё время был начеку — охранял с оружием в руках. Если не было поблизости влажного источника, то поливали простынь водой и набрасывали на тело. Тем и спасались.

Михаил на службе отметил два дня рождения. В эти дни командиры не брали его на спецзадания, и он отдыхал в окопе. Это было настоящим подарком.

А вот письма на родину сначала не разрешалось писать. Лишь через несколько месяцев Михаил послал весточку. Но всю правду сказать так и не смог.

А еще хотелось обычного черного хлеба. Сирийская лепешка с бананами и финиками приелась до ужаса. Поэтому когда начал летать борт из Союза, то солдаты попросили прислать им самых обычных сухарей.

Своеобразно отмечали и Новый год. Нарядили небольшую пальму, повесив на нее вместо гирлянд ленты патронов. Когда часы пробили полночь, то всё небо озарилось от ракетниц.

– А вот до Пальмиры, про которую сейчас все говорят, мы так и не дошли, – сожалеет Тараканов. – Я и не помню уже почему. Зато помню бои возле нефтепромыслов. Всё горело. Мы сбивали американские самолеты. Некоторые летчики катапультировались. Помню, как одного пилота наши взяли в плен. После отправили в штаб бригады. Сбивали мы и беспилотники. Они тогда уже были на службе армии США. А как-то раз наши случайно сбили наш же МиГ-21. Да, всё было…

Кошки и змеи

Пустыни кишели змеями, скорпионами и варанами. Всех этих гадов Михаил навидался. Змеи заползали к ним в окопы и боевые машины. По рекомендации старших офицеров ребята возили с собой кошек. Отважные мурки первыми нападали на ползучих тварей. Но бывали случаи, когда змеи, скорпионы и пауки кусали солдат.

– У нас в Союзе от всех укусов тогда было одно средство — зелёнка, – рассказывает Михаил Тараканов. – А в Сирии санинструктор имел противоядия. Но меня Бог уберег. Никто не укусил.

Кстати, многие подхватывали москитную лихорадку. Маленькие мошки кусали солдат и офицеров, место укуса сильно чесалось, поднималась температура.

Охранял Киссинджера и Громыко

Когда солдатам начали выдавать сирийские деньги, они ходили в кишлак и покупали в местных магазинах одежду.

– В Союзе ничего не было, а я оделся и обулся с ног до головы, – вспоминает Михаил Александрович. – А вот на магнитофон денег не хватило. Зато все наши офицеры купили себе это чудо техники. Мы жили тогда в землянке, и с нами жил один офицер. Он купил магнитофон, и у нас была своя музыка. Мы считали, что живем, как в раю, хотя спали на деревянных щитах. Матрас, подушка, пистолет – так вот и спишь.

Приезжали к ним и артисты. Кто именно, Тараканов уже не помнит, зато запомнил, как душевно они пели «Русское поле». Всё это невольно напомнило ему родную деревню. Ком подкрался к горлу, и так захотелось домой. О доме напоминали и советские фильмы, которые стали потом часто показывать солдатам.

А однажды в срочном порядке подразделение, в котором служил Михаил, перебросили под Дамаск. Там проходила встреча госсекретаря США Генри Киссинджера с министром иностранных дел СССР Андреем Громыко. Дипломаты пожали друг другу руки и разъехались. Правда, Громыко потом посетил штаб спецбригады. После этого дела в Сирии нормализовались, и стали ходить слухи, что срочников отправят на родину.

Подарок Асада

В декабре 1974 года рядовой Тараканов покинул арабскую республику. В тот день их привезли в аэропорт Дамаска. Солдаты загрузили вооружение и поднялись на борт военно-десантного самолета.

– Арабскую форму сняли, надели гражданку: тонкие рубашки, майки, джинсы, ведь жара под 30. Прилетели во Львов, а там зима. Давай на себя натягивать всё, что было, – вспоминает Михаил Александрович. – Так закончилась моя служба в Сирии. Я пробыл там ровно 14 месяцев.

После обязательного карантина с Михаила взяли расписку о неразглашении места службы и перевели в Белоруссию, где он прослужил до мая. Ближе к лету Тараканов вернулся домой.

В деревне не сразу признали шикарно и модно одетого парня. Ещё бы! Брюки клёш, импортная обувь… Девчонки так и ахнули.

Но самое интересное, что никто ему не поверил, что он служил в Сирии. Ведь в военном билете не было ни строчки в подтверждение. Да и Михаил потом всё это начал воспринимать как какую-то восточную сказку.

За участие в боевых действиях его наградили сирийской правительственной медалью «6 октября» (давали всем, кто участвовал в «войне Судного дня»). Правда, награду ему прислали через несколько месяцев уже домой. А вот перед отъездом на родину от президента Сирии Хафеза Асада (отец нынешнего главы государства Башара Асада) получил в подарок черный чемоданчик — в нем были одежда, обувь, белье, полотенце.

…Прошло уже более сорока лет. Давно снята вся секретность. Не мучает уже и война по ночам. Но сейчас, когда Сирия у всех на слуху, когда там воюют с боевиками, 62-летний Михаил Тараканов внимательно следит за новостями и невольно вспоминает службу.

– Смотреть – это одно, а служить там – это совершенно другое, – говорит он. – Но Сирию нам нельзя сдавать. Это наш ключ к Ближнему Востоку.

Арсений КОРОЛЕВ.

ИГИЛ* – запрещенная в России террористическая организация.